Человек так слеп: он всегда опаздывает, всегда пропускает поезд. Он выбегает на перрон, когда поезд уже ушел. И все же… недовольства нет, есть только сострадание:Что дать мне тому, кто бросил свой плуг посреди борозды, или тому, кто остановил колесо своего виноградного точила?
Забота пробужденного человека заключается в том, чтобы дать вам больше… как разбудить вас, как дать вам глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать, сердце, которое чувствует… как сделать вас более любящими.
Станет ли мое сердце плодоносным деревом, чтобы я собрал плоды и дал им?Времени не так много — нужен какой-нибудь дар… Его не волнует, что они сделали ему. Он понимает: все, что они сделали, они сделали во сне, бессознательно.
Человек сознания — не нищий. Это император, всегда стремящийся отдать больше и больше, — больше, чем вы можете вместить, больше, чем вы можете понять. Он продолжает раздавать. Даже когда вы по-прежнему распинаете таких людей, то, понятно, делаете лишь то, на что способны. Иисус на кресте молил Бога только об одном — и не для себя: он просил о тех, кто распинал его: «Отец, прости этих людей, ибо они не ведают, что творят».
Станет ли мое сердце плодоносным деревом, чтобы я собрал плоды и дал им?
И будут ли мои желания подобны роднику, чтобы я мог наполнить их чаши?
Арфа ли я, чтобы рука могущества касалась меня?..
Время так коротко. Он озабочен: что делать? — ему нечего давать.Арфа ли я, чтобы рука могущества коснулась меня…чтобы я мог уйти, оставляя позади свою музыку. Они не понимали меня; может быть, моя музыка сможет пробудить их.
Или флейта, чтобы его дыхание излилось сквозь меня?
Что касается Альмустафы — он знает, что его больше нет. У него нет ничего, чтобы дать. Но он может стать флейтой, полым бамбуком, так что дыхание вселеннойможет излиться сквозь негои стать песней в сердцах людей, которые устремлены к нему.
Я искатель безмолвий…«Всю мою жизнь я разыскивал безмолвия. Я не собирал деньги, которые мог бы раздавать. Я собиралбезмолвия.Вы можете взять их, но я не в силах дать их вам».
Это нечто чрезвычайно важное для понимания.
Величайшее сокровище может быть взято, но не может быть дано.
Георгий Гурджиев, один из самых выдающихся людей этого столетия, вынужден был даже сказать, что пока ученик не готов украсть у мастера, он не получит ничего. Это в самой природе вещей. Двери мастера открыты; он хочет дать, он старается дать тысячью способов — но не в его силах дать вам, если вы не готовы принять. Но если вы готовы увидеть — сокровище здесь, двери открыты. Мастер призывает вас: «Бери, сколько сможешь» — или, возможно, притворяется спящим, чтобы вы не смущались.
Гурджиев высказал нечто такое, что никогда не говорилось за долгую историю человека: «Если ученик не готов даже украсть у мастера, он не сможет взять», — потому что мастер не может навязывать. Все навязанное вам становится ложью, превращается в зависимость. Вы сами должны набраться смелости и взять это.
Я искатель безмолвий, но какое сокровище нашел я в безмолвиях, чтобы с уверенностью раздавать?
Он нашел себя, он нашел то, что мир знает под именем «Бога». Но сокровище так безбрежно, столь значительно… искатель исчезает в нем. Человек, который уходил в поиски, нашел исток; но это происходит одновременно: в миг, когда вы находите исток, вас больше нет.