Восток принял совершенно другой подход. То, что ум может понять — очень небольшая часть, и поскольку это только небольшая часть, ей предстоит умереть, она будет материальной. То, что лежит за пределами ума, должно быть понято. Восток двигался в иррациональное, в мистическое, в чудесное. Безусловно, восточный подход гораздо шире, го¬раздо больше. Он может вместить в себя западный подход, но западный подход не может вместить восточного. Не-ум может вмещать ум, но ум не может вмещать не-ум. В этом восточный подход достиг высших пиков.
Даже Сократ или Аристотель не были бы в состоянии охватить опыт Гаутамы Будды, или вкус Бодхидхармы, или смысл жеста Ринзая. Они выбрали очень небольшую часть — ту, которая доступна интеллекту. А она очень невелика — поэтому западный ум приобрел способность вдаваться в детали. Поскольку он выбрал очень небольшую часть, он может заниматься деталями. Он продолжает узнавать все больше и больше о все меньшем и меньшем. Подводя этому логическое заключение, можно сказать, что западный ум, в конце концов, достигнет все большего и большего знания о ничто, потому что это самая малая часть: ничто.
Альберт Эйнштейн и неофизики почти достигли этого ничто. И они озадачены, потому что их ум не может понять ничто, а они сталкиваются с ничто. Их инструменты при¬водят их к ничто. Их анализы, их эксперименты открыли им ничто, но их ум не готов принять ничто. Ничто представля¬ется полным страха.
Восточный ум также достиг ничто, но он достигал сов¬сем другим путем. Он достигал, танцуя — не через анализ, не через логику, а через медитацию. Он достиг ничто через му¬зыку, через песню, через танец, через медитацию. Это было радостное переживание. Ничто на Востоке не создает страха. Оно создает свободу, раскрывает двери, разрушает все грани¬цы. Но западный ум просто отшатывается.
Ничто? Нет цели? Нет Бога? Нет смысла? Нет судь¬бы? Тогда западный ум может решиться только на самоу¬бийство. Но оно также бессмысленно. Зачем совершать его?
Таким образом, западный интеллектуал живет в очень странной трагедии. Все, к чему может прийти его ум, это самоубийство, и это то, чего он боится. Поэтому он живет на перепутье, бесцветно… он не любит тотально, не танцует тотально, не медитирует тотально. Он не знает тотальности, он знает только части — только частями ум может опери¬ровать с легкостью.
Восточный ум скоро узнал, что, с одной стороны, ум это часть тела, с другой стороны, ум является частью общест¬венного образования. Мозг это естественная часть, а ум это та часть, которую дало вам общество — условности, филосо¬фии, религии, все ваше воспитание. Этот маленький ум, ко¬торый состоит лишь из биологии и социологии, не может знать бескрайней истины, таинственного простора оконча¬тельного.
Абсолютно необходимо трансцендировать ум. И странно — в тот миг, когда вы трансцендируете ум, вы так¬же в первый раз понимаете его. Потому что для понимания любого явления вам нужно стоять в стороне, необходимо небольшое расстояние.
Медитирующий может понять ум и не-ум, поскольку он стоит в стороне, поодаль, как свидетель. Он может видеть мысли, и он может видеть отсутствие мыслей, и он понимает то, что и то и другое существенно. Мысль для ограниченного, а не-мысль для безграничного.
Твой вопрос в том, что книга Пола Репса «Плоть дзен, кости дзен» дала тебе интеллектуальное понимание…
Не существует интеллектуального понимания дзен.
Дзен нужно понимать неинтеллектуально.
Дзен это опыт.