У него не было поучений… Люди обычно подходили к нему, садились вокруг него. Иногда он смеялся, иногда пла¬кал. И люди спрашивали: «В чем дело? Иногда ты радуешь¬ся, иногда — плачешь». А он всегда давал один и тот же от¬вет. «Я плачу о вас, я радуюсь самому себе».
И он был прав, абсолютно прав.
Известны ли вам мои слезы? Я никогда не плачу перед вами, мне приходится плакать под одеялом. Я наслаждаюсь вашим смехом, но я знаю, что он все еще не естественен. Он вызван шуткой.
Я бы очень хотел, чтобы вы смеялись без всякой при¬чины, просто ради чистого смеха. Зачем вам нужна какая-то причина? Зачем вам нужен какой-нибудь предлог? Смех есть просто выражение вашего здоровья, вашего ничто. Смех приходит прямо из самих истоков существования.
Все существование наполнено смехом, но вы не слышите его. На разные лады оно смеется, на разные лады оно танцует, на разные лады оно поет песни экстаза.
Но я чувствую в точности то же, что и Танка Теннен:
печаль из-за вас, поскольку вы еще не превратились в ничто! Его слезы были плачем о других, его смех исходил от его ничто.
И не усматривайте никакого противоречия — тут нет противоречия. Слезы о других, потому что они способны стать буддами и откладывают это. Смех о самом себе — «Как странно! В этом мире безумия я стал буддой. Можно ли найти величайшую шутку?»
В этом сумасшедшем доме, называемом земля, кто-то становится Гаутамой Буддой, кто-то становится Танкой Тенненом или Ма-цзы… разве это не полный абсурд? Этому нет причины.
Вот он и смеется над странностью, мистичностью существования, — что к некоторым приходит расцвет, а к некоторым только горечь и страдание.
Поэтому его слезы были настоящими — исходящими из сострадания. И его смех был тоже настоящим — от сущей радости, видя, что он прибыл, в то время, как остальные, так и ходят кругами.
В южной Африке есть особая гусеница. Она очень похожа на человека, ее поведение очень человеческое. Она всегда следует за лидером. Вы обнаружите тысячи гусениц в ряд, каждая из которых следует за предыдущей.
Один ученый исследовал это странное поведение: следование за лидером. У него был круглый стеклянный стол с приподнятыми краями, наподобие тарелки, на который он поместил лидера. И он продолжал подкладывать новых гусениц до тех пор, пока круг не был завершен. Они начали двигаться по кругу — поскольку теперь идти было некуда. И не было способа остановиться, так как впереди двигалась другая гусеница — и так продолжалось, пока все они не умерли от полного истощения. Но они не останавливались до последнего вздоха. Они все продолжали и продолжали, и, в конце концов, умерли все, одна за другой. Старшие умерли первыми, потом старшими стали те, кто помоложе — и они умерли, потом старшими стали дети — и они тоже умерли.
Через семь дней весь стол был заполнен мертвыми гусеницами. И ученый, который работал с ними, сказал, что это очень по-человечески — вот так и ведут себя человечес¬кие существа.