Мы называем пять человек, живущих в одном доме, семьей. Разделите этих пятерых, — и где же семья? Слово «семья» было лишь собирательным названием. Мы называем определенную группу людей «Ротари-клубом». Выведите членов клуба наружу одного за другим, и посмотрите, есть ли по-прежнему «Ротари-клуб» внутри здания. Там никого нет.
УМ - это собирательное название для всех ваших мыслей. Если вы будете опустошать ум, чтобы создать нечто равное ничто, тогда Бог должен быть отброшен, потому что это мысль. Тогда небеса и ад будут отброшены; они являются мыслями. Если вы создали ум, который не имеет мыслей, вы превзошли ум, ума больше нет. Вы вошли в ничто — но вы не найдете там Бога, поджидающего вас с распростертыми объятиями.
И всегда помните, если Бог обнимает вас, это опасно, потому что тот парень, который сотворил всю эту вселенную, явно не вашего размера. Он будет огромным! Вас просто прибьют как комара! Избегайте такого опыта.
Ничто является благом. Вы исчезаете в обоих случаях. В одном вы будете убиты, в другом просто рассеетесь. Но рассеяться самому — это прекрасное переживание; быть убитым — самое отвратительное, мучительное переживание. Эти два переживания не могут быть сопоставимы, вопрос вообще не в этом. Но не только Томас Мертон, многие другие христиане пытаются делать то же самое.
Христианство чувствует, что приходит пора исчезнуть; сейчас у него нет причины оставаться в существовании. Оно утратило свои корни. Оно совершенно устраивало необразованных, бескультурных, не цивилизованных рабов. Сейчас человек достигает совершеннолетия. Христианство было хорошо для детских игр, оно было хорошей игрушкой. Бог был игрушкой. Но когда человек достигает совершеннолетия, игрушка ему не нужна, ему нужно нечто реальное.
Дзен для того, кто разумен, зрел, кто больше не ребенок. Он требует отваги, он требует отбрасывания всех видов рабства. А все религии есть ни что иное, как очень хитрые способы низвести человечество к унижению и рабству. Сейчас христианство упорно старается как-то выжить.
Утверждение Томаса Мертона — это просто желание кое-как сохранить в живых Бога и ориентированную на Бога религию в будущем. Он видит путь: если оба эти опыта — опыт дзен и опыт христианского мистика — могут быть сопоставлены, они просто одно и то же, только их язык отличается, тогда для христианства и Бога есть возможность доминировать по-прежнему. Но их нельзя сопоставить. Они не только различны, они противоположны друг другу. Один есть ложь, другой — истина.
Бог — это вымысел, Шуньята есть окончательное пе¬реживание.
Для христианства нет пути выжить. Это безусловно показывает, что христиане осознают свою смерть, которая подходит все ближе и ближе с каждым мгновением. Они знают, что их Бог умер, и они поддерживают этого Бога искусственным дыханием. Они выискивают по всему миру подпорки, с тем, чтобы Бог мог выглядеть, как будто он по-прежнему жив.
Индуисты не заботятся об этом, потому что они не так изощренны и не так бдительны. И джайны тоже не ведут такого неистового поиска, потому что они не так искусны и не настолько заинтересованы. Они намного более заинтересованы в деньгах.