Кто хотел встать рядом с Сахаджо? Она была просто обычной деревенской женщиной. Ученые бы сказали: "Что она знает? Мы знаем больше ее". Может быть, то же самое они думали и о Будде и Махавире: "Мы знаем больше их", но не могли этого сказать, потому что те были принцами. Слава об их величии гремела всюду. Стоя рядом с ними, ученые тоже могли получить долю этой славы. Зачем ученому восхвалять Сахаджо? Кабир жил в Каши, и ни один ученый им не восхищался. Кто станет его восхвалять? Он не знал ни санскрита, ни пракрита; он не имел ни малейшего понятия ни о Гите, ни о Самья-Саре, ни о Дхаммападе. Кто будет его восхвалять? То, что он говорил, говорилось языком ткача, не ученого. Кабир говорит: "Я тку себе одежду..." Будда такого не скажет, Махавира такого не скажет; они никогда не ткали никакой одежды. Это может сказать только ткач, он не знает другого языка.
Но я говорю: в сравнении с ним язык Будды и Махавиры выглядит бледным. Их язык - придворный, в нем меньше жизни. Он похож на тепличное растение. Это не растение, выросшее под открытым небом, это растение из парника. Оно не выросло в дикой природе, открытое солнцу и ветру, бурям и ураганам. Оно может быть красивым, но оно очень хрупко. Эта красота лишена силы.
Когда говорит Кабир, в нем есть уникальность. Слова отражают реальные факты жизни, и поэтому кажутся простыми. Поскольку они выглядят так просто, ты думаешь: "Что в них особенного?" Поскольку тебе кажется, что ты их понимаешь, ты решаешь, что в них нечего понимать.
В этом мое усилие: я приношу вам Сахаджо, Кабира и Даду в таком виде, чтобы вы поняли, что, даже если вы думаете, что все поняли, в этих словах нужно понять гораздо большее.
Шанкара написал комментарий к Гите. Он написал комментарий к Упанишадам. Он написал комментарий к Брахма Сутре. В Индии эти священные писания всегда комментировались. Никто никогда не комментировал Сахаджо, Кабира, Даду... кажется, здесь нечего комментировать. Все так просто, что здесь еще объяснять?
Когда что-то кажется простым, только тогда это нужно понять. Тайна скрыта в самой простоте. Если все сложно, ты найдешь только слова. Ты можешь создать сколько угодно сложности, но в конце ты найдешь только, что пришел с пустыми руками и уходишь с пустыми руками. Помни это: если слова кажутся очень простыми, остановись - сама эта простота являет великую тайну. Простота доказывает, что человеку было что сказать. Сложность доказывает, что сказать было нечего: сеть слов необходима для того, чтобы прикрыть бедность содержания.
Когда содержание богато, когда твои слова - бриллиант, ему не нужно никакой оправы. Достаточно самого по себе Кохинора*, больше ничего не нужно. Что еще можно добавить? Что бы ты ни добавил, это лишь уменьшит его красоту. Слова Сахаджо - как Кохинор. Их красота не имеет равных, но это красота простоты. Если ты попытаешься понять ее интеллектуально, ничего не выйдет, потому что интеллект любит сложности и наслаждается разгадыванием головоломок. Если ты видишь сердцем, тогда в этой простоте ты найдешь такие тайны, которые никогда не могут быть разрешены. Войди в это, утони в этом - ты потеряешься в этом. Но никогда не придет момент, когда ты сможешь сказать, что познал.
* Один из величайших и знаменитейших в мире бриллиантов.
То, что может быть познано, не имеет ничего общего с Божественным. То, что остается непознаваемым вопреки твоему чувству знания, то, что остается незнакомым, несмотря на все твои усилия - чем больше ты пытаешься это схватить, тем быстрее оно ускользает; чем больше ты его преследуешь, тем более таинственным оно становится, - это неизвестное и есть Божественное.
Второй вопрос: