Религия существует в центре и в перспективе, которая исходит из центра. Когда вы сидите внутри дома, вы смотрите на свою собственную поверхность. Все меняется, потому что ваша перспектива нова. Внезапно, вы находитесь в состоянии контроля. На самом деле, вы в состоянии контроля настолько, что можете оставить поверхность неконтролируемой. Это тонкое явление. Вы обладаете таким сильным контролем, настолько укоренены, не беспокоитесь о поверхности, что, в действительности, вы хотели бы чтобы были волны, и прилив, и шторм. Это прекрасно, это дает энергию. Это сила. Здесь не о чем беспокоиться. Только слабые беспокоятся о мыслях. Только слабые беспокоятся об уме. Сильные люди просто принимают все и становятся от этого богаче. Сильные люди просто никогда ничего не отвергают. Отвержение происходит из слабости; вы боитесь. Сильные люди предпочитают поглощать все, что дает жизнь. Религиозное или нерелигиозное, моральное или аморальное, божественное или дьявольское, не имеет значения. Сильный человек впитывает все и становится от этого богаче. Он обладает совершенно иной глубиной. Обычные религиозные люди не могут ей обладать; они бедны и поверхностны.
Посмотрите на обычных религиозных людей, когда они идут в храм, в мечеть или в церковь. Вы всегда найдете очень, очень поверхностных людей, лишенных глубины. Потому что ни отвергли часть себя, она стали калеками. Они, определенным образом, парализованы.
В уме нет ничего плохого, в мыслях нет ничего плохого. Если есть что-то плохое, это остается на поверхности, потому что тогда вы не знаете целого, и страдаете без необходимости из-за части, частичного восприятия. Необходимо восприятие целого. Это возможно только из центра, потому что из центра вы можете смотреть вокруг во всех измерениях, во всех направлениях — на всю периферию своего бытия. И она огромна. На самом деле, это то же самое, что и периферия существования. Когда вы центрированы, постепенно, вы будете становиться все шире и шире, все больше и больше. И это закончится вместе с тем, что вы станетебрахманом,не менее.
С другой точки зрения, ум подобен пыли, которую путешественник собирает на своих одеждах. Вы были путешественником, все путешествовали и путешествовали миллионы жизней, и никогда не принимали ванну. Собралось много пыли, естественно. В этом нет ничего плохого; так и должно быть. Здесь слои пыли, и вы думаете, что эти слои — ваша личность. Вы стили отождествляться с ними, вы жили с этими слоями пыли так долго, что они кажутся вам вашей кожей. Вы стали отождествлять себя с ними.
Ум это прошлое, воспоминание, пыль. Она собралась на каждом. Если вы путешествовали, вы собрали пыль. Но не нужно отождествлять себя с ней, не нужно становиться с ней одним целым. Если вы становитесь с ней одним целым, тогда вы попадете в беду, потому что вы не пыль, вы сознание. Омар Хаям говорит: "Пыль в пыль". Когда человек умирает, что происходит? — пыль превращается в пыль. Если вы просто пыль, тогда все обратиться в пыль, ничего не останется позади. Но разве вы только пыль, слои пыли, или внутри вас есть что-то, что вовсе не является пылью, вовсе не принадлежит земле? Это ваше сознание, ваша осознанность.
Осознанность это ваше существо, сознание это ваше существо, и пыль, которую ваше осознание собирает вокруг себя, это и есть ваш ум. Есть два способа избавиться от пыли. Обычный религиозный способ — это постирать свою одежду, хорошенько потереть свое тело. Но эти методы не так уж действенны. Как бы вы ни чистили свои одежды, они стали настолько грязными, что это бесполезно. Вы не можете их вычистить. Наоборот, что бы вы ни делали, это сделает их только еще более грязными.
Однажды ко мне пришел Мулла Насреддин, и он был пьян. Когда он ел или пил чай, его руки дрожали. Все падало ему не одежду, поэтому вся его одежда была покрыта пятнами от чая, лепешек и всякой всячины. Поэтому я сказал ему: — Почему бы тебе не пойти в магазин и не найти чего-нибудь? Есть жидкости, с помощью которых можно отчистить все эти пятна.
Он ушел и спустя семь дней опять пришел ко мне. Его одежда была в еще более плохом состоянии, еще хуже, чем раньше. Я спросил:
— В чем дело? Разве ты не сходил в магазин?