Он очень сердился и говорил: «Ты не должен делать этого, ведь это опасная шутка. Я могу подумать, что ты шутишь, когда кто-нибудь действительно придет. Ты должен понять, что я не могу допустить, чтобы кто-то заметил, что я наслаждаюсь жизнью. Я никогда не наслаждался жизнью — и все из-за этой женщины! Она была такой занозой. И даже сейчас, хотя она уже умерла, она мучает меня через посредство этих родственников... родственников, которых я даже не знаю. Они приходят, и я вынужден быть несчастным — настоящие это родственники или нет, я все равно должен пускать слезу. Я сам удивлен, что оказался способным на это — скорбное лицо, слезы льются... И я умоляю тебя, чтобы, когда я веду себя таким образом, ты находился где-нибудь в стороне. Оставайся в саду, тебе не надо присутствовать при подобных сценах, так как при тебе мне труднее устраивать это представление».
Однажды пришел человек, которого я знал; он был книготорговцем. И я сказал ему: «Не могли бы вы на пару минут притвориться далеким родственником умершей жены моего дяди?»
Он спросил: «Что?»
Я сказал: «Я все вам объясню потом, когда приду в ваш магазин. Но запомните, это надо сделать определенным образом. Сперва я представлю вас как владельца лучшего книжного магазина в городе, и не просто как владельца книжного магазина, а как человека, который любит книги и имеет собрание редких книг. Я скажу, что книги для вас не просто бизнес, а подлинная страсть. Сперва я представлю вас моему дяде именно таким образом. А затем неожиданно скажу ему, что вы родственник его покойной жены. Я просто хочу посмотреть, как он меняет свои маски».
Я представил дяде этого человека. Дядя был совершенно счастлив. Он сказал: «Очень хорошо, как-нибудь я зайду в ваш магазин. У меня нет много времени для чтения, но если вы можете предложить мне какие-то редкие книги, я постараюсь найти время».
И тогда я сказал: «Я забыл сказать одну вещь. Он пришел сюда не для того, чтобы продавать книги; он — родственник твоей покойной жены». И сразу же мой дядя начал плакать, из его глаз полились слезы, он стал таким несчастным...
Книготорговец тоже был удивлен тем, как быстро дядя переменился. Ведь только что он смеялся и не было никаких признаков скорби и прочего...
И тогда я сказал: «Не усердствуй понапрасну. Он не родственник твоей жены. Это недоразумение».
Дядя сказал: «Как это недоразумение?»
Я сказал: «По соседству умерла еще одна женщина. Он — родственник той женщины».
И сразу же все слезы исчезли, и он начал смеяться. Он сказал: «Вот так история! Почему же вы сразу мне не сказали?»
Книготорговец сказал: «Я никогда не бывал в этом районе, а он сбил меня с толку. Он сказал, что моя покойная родственница жила здесь. Я пришел сюда из-за моей умершей родственницы, — но я никогда не бывал в этом районе и никогда не видел мужа моей родственницы, так что простите меня. Но это было великолепное зрелище! Вы могли бы стать великим актером — за считанные секунды вы переходите от смеха к слезам, от слез к смеху».
Я сказал: «Это ничего. Если я скажу ему правду, он снова зальется слезами».
Дядя сказал: «Какую правду?»
Я сказал: «Никакая другая женщина по соседству не умирала. Он — родственник твоей жены».
Он сказал: «Послушай, я же говорил тебе, что это — серьезное дело!» И снова слезы, и снова скорбь.
И книготорговец почувствовал сострадание к этому несчастному созданию... он сказал мне: «Не надо больше мучить его».
Я сказал: «Я не мучаю его. Он сам себя мучает! Какая в этом необходимость? Жена умерла, она уже не вернется. Ему не нужно бояться ее, по крайней мере сейчас. Пока она была жива, тогда все было по-другому. Я знал его жену, у него были все основания бояться ее. Но теперь-то ему нечего бояться, она не вернется».
Я сказал дяде: «Будь просто самим собой. Если ты чувствуешь себя хорошо, зачем менять маски? Зачем превращать свою жизнь в театральное представление?»