— Ещё бы ему не писать об этом, — улыбнулся Сэнсэй. — Он же тоже состоял в рядах рабочих «лошадок» «Вольных каменщиков». — Костик посмотрел на Сэнсэя с таким несказанным удивлением, словно тот объявил о пришествии марсиан на Землю. — Кстати говоря, родился Иоганн Вольфганг в 1749 году в зажиточной семье имперского советника (по профессии юриста, доктора права) и дочери высшего сановника Франкфурта — знатной супружеской четы во Франкфурте-на-Майне. Парень тщательно изучал языки, в том числе, и древнееврейский язык. И к «Вольным каменщикам» имел самое непосредственное отношение. Отнюдь не случайно прославивший молодого Гёте роман «Страсти молодого Вертера» был напечатан во множестве экземпляров и активно распространялся не только в Германии, но и за рубежом. И отнюдь не случайно этот роман подействовал на мировоззрение молодежи так, что началась самая настоящая эпидемия самоубийств, якобы в подражание герою этого романа. И уж явно не случайно было становление Гёте в политике и возвышение его произведений до уровня мировых бестселлеров.
Костик и вовсе растерялся.
— Но Сэнсэй, ты же наизусть знаешь некоторые его стихотворения. Ты же их цитировал, я сам слышал!
Сэнсэй усмехнулся и по-доброму ответил:
— Знать, это ещё не значит уважать. И среди дремучего леса можно найти светлые поляны. Изучи топографию леса и пользуйся его тропами умеючи.
Женька и тут не промолчал.
— Так что учи Константин древнееврейский, глядишь и ты у них Великим станешь!
Ребята расхохотались вместе с самим Костиком.
— А что касательно Вальпургиевой ночи… — продолжил Сэнсэй, когда коллектив утих, — с позиции сегодняшнего дня, люди считают, что это был просто один из значительных дохристианских праздников, весьма популярный в древности, посвященный наступлению весны, пробуждению сил природы. В разные времена, у разных народов его величали по-разному. К примеру, Майский канун, Бельтэйн. Кстати говоря, раньше те же кельты считали дни от вечера к вечеру, а не от утра к утру. Поэтому любой значимый праздник начинался с появлением на небосклоне первой звезды. Ночь перед 1 мая знаменовала наступление летнего периода времени, так называемого «большого солнца». С древности жило глубокое поверье, что в эту ночь открываются врата в другой мир, и даже травы в это время приобретают чудесную силу.
С распространением в Германии христианства этот древний праздник, естественно, был осужден церковью как «бесовское идолопоклонничество» и все участники объявлялись служителями дьявола. Но праздник был настолько популярен среди народа, что католикам пришлось сотворить свой праздник 1 мая — день памяти святой игуменьи Вальпургии — Уимбурнской монахини из Англии, прибывшей в Германию в 748 году, чтобы построить монастырь. А за популярную ночь перед этим каталитическим праздником они придумали страшные истории за бесовские шабаши, оргии ведьм и чертей на самой высокой горе — Броккене в горах Гарца. Ну, а мировую известность «немецкие ведьмы» вместе с шабашами Вальпургиевой ночи получили, благодаря Гёте, описавшему, как Мефистофель привозит на шабаш Фауста.
— А что, действительно в эту ночь открываются врата в иной мир? — с нескрываемым любопытством спросил Руслан.
Стас, усмехнувшись, заметил.
— Ну, если Ватикан так стращал этим праздником народ, значит, за этим есть какая-то тайна.
Коллектив выжидающе посмотрел на Сэнсэя, однако он ушел от прямого ответа.