— Ну, это образное сравнение, если песок считать материальной субстанцией, а воду — духовной. Человек внешне точно песчинка на берегу океана, которая всю свою жизнь пытается занять свое место под солнцем, кто ближе, кто дальше от берега. Она индивидуальна и одинока, хотя ее окружает масса таких же песчинок. Иногда, когда песок накаляют до очень высокой температуры, он приобретает текучесть и превращается в единое стекло — глупое, прозрачное стекло, хрупкую защиту, которая легко разбивается при ударе. Но чаще песчинки проживают одинокую внутреннюю жизнь. Изредка падающая на песок живительная капля океана, безусловно, радует своим прохладным прикосновением группу песчинок. Но всего лишь на короткий миг, так как быстро испаряется с раскаленного песка, и песок вновь остается одиноким, вспоминая о капле как о мифе или вовсе забывая ощущение ее прохлады. Когда же идет большая волна, песок становится влажным. И тогда мокрый песок начинает-считать, что он избран и принадлежит океану. Это можно сравнить с религиозными деятелями. Вроде они и рядом с Богом, но остаются песком — твердым и материальным.
Когда же человек начинает созревать духовно, он, образно говоря, попадает в океан. Жизнь этой песчинки проходит, пока она через толщи воды опускается на дно. И здесь у нее появляется шанс. Если в ней все же преобладает больше материального, она оседает на дно и становится мокрым песком. И ей снова необходимо долго ждать, чтобы быть выброшенной на берег жизни, дабы добраться до спасительной поверхности океана. Но если в ней больше духовного, и она окончательно сделает свой выбор в пользу него, то полностью растворится в воде химическими элементами, то есть преобразует себя в каплю океана — часть большого целого, удерживаемого гравитацией Любви. И если песок под солнцем может только нагреваться, вода же способна превращаться в пар. Проще говоря, капля с легкостью может переходить в совершенно иное качество и познавать другие миры в своем свободном полете. — Помолчав, Сэнсэй добавил: — Так что человек, по сути, состоит из сухого — материального и влажного — духовного. Причем второго в нем гораздо больше. Поэтому и шансы слиться с океаном значительно выше. После всего сказанного Сэнсэем возникла тишина. Очевидно, каждый погрузился в свой внутренний мир мыслей о вечном, о «наболевшем». Первым нарушил молчание Скорпион. Находясь под впечатлением сказанного, он задумчиво произнес:
— Да уж, окончательный выбор… Меня всю жизнь сопровождает этот выбор. Только странный. Словно кто-то создает все условия именно в сторону меньшего сопротивления и грузит серьезными проблемами, если идешь в сторону с большим сопротивлением.
— Этот «кто-то» — ты сам, то, что главенствует в твоей голове и устойчиво правит на подсознательном уровне. Ведь подсознание — это, безусловно, мощная, но глупая сила. Она не понимает, что такое «хорошая», а что такое «плохая» мысль. Для нее любая мысль — приказ, который надо выполнять. О чем чаще думает человек, то он по жизни и получает. И твои лабиринты обстоятельств, которые создают все условия в сторону меньшего сопротивления, есть не что иное, как лично твой подсознательный выбор.
— Но… на «Острове» нас же многому учили, особенно контролю над мыслями.
— Контроль контролю рознь. Одно дело учиться контролировать эмоции, чтобы направлять мысль на цель и усмирять свой страх. И все это обучение ради того, чтобы сделать из человека супербоевую машину, супероружие. Насколько мне известно, именно в вашем спецподразделении активно применялось зомбирование, «зачистка» на подсознательном уровне. И совершенно другое дело — контроль мысли ради раскрытия духовного начала в человеке, ради развития души.
— Да, зомбирование — страшная вещь, — проговорил отец Иоанн, думая о чем-то своем. А что, разве у вас такого не было? — спросил с издевкой Скорпион. — Вы же универсалы. Вам, по идее, больше всех досталось.
— Оттого в наших мозгах и наступила перегрузка, — полушутя заметил Вано.