Сэнсэй усмехнулся, вспоминая, как осенью 83-го все газеты пестрели сообщениями на глав ных полосах о том, что «скоропостижно скончался видный деятель коммунистической партии и Советского государства, кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС, первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана, член Президиума Верховного Совета СССР, дважды Герой Социалистического Труда Ахмедов Шараф Рашидович». Естественно, его некролог расписывал в самом лучшем виде. Никакого намека на то, кем он был на самом деле. То, что Ахмедов создал прочную клановую систему личной власти, под контролем которой находились целые области, и установил в республике почти полуфеодальный режим, где местные партийные руководители распоряжались крестьянами, словно рабами, — об этом вся страна узнала позже, когда ее необъятные просторы потрясло сенсационное расследование знаменитого «узбекского дела» о коррумпированных верхушках партийцев.
— Конечно, ерунда, — сказал Сэнсэй в ответ. — Дворец Ахмедова тоже стал ерундой после посещения Кубы.
— А посылка Фиделю, — многозначительно произнес Вано,
Глянув друг на друга, они тихо рассмеялись.
— Да… Эта бутылка коньяка у изголовья Фиделя — самый большой прикол в моей жизни, — улыбаясь, сказал Вано. — Слышал, Батька ему на следующий день звонил, интересовался его здоровьем и спрашивал, не переменилось ли его «дружеское» отношение к Советскому государству с новым составом у власти. А потом, говорят, предложил отведать наш коньячок, так сказать, личный подарок.
— Да, — сказал Сэнсэй. — После этого Фидель всю свою охрану на уши поднял. Думал, кто-то из них на Батьку работает.
— Ну, правильно, а что ему оставалось еще думать? Он ведь тоже был уверен, что вполне защищен от посторонних…
Сэнсэй глянул на часы с подсветкой.
— Три часа пятьдесят минут. Ладно, хватит болтать. Пора…
— Подожди…
Отец Иоанн дернул Сэнсэя за руку так, словно сейчас случится землетрясение. Сэнсэй быстро пригнулся и с тревогой взглянул в темноту. В это время отец Иоанн сложил ладони и смиренным голосом произнес:
— Перед началом всякого дела следует прочитать молитву.
Сэнсэй перевел дух.
— Тьфу ты, — по-дружески тихо выругался он.
— Не богохульствуй, — спокойно ответил отец Иоанн и начал тихо бурчать себе под нос: — Господи, Иисусе Христе, Сыне Единородный Безначального Твоего Отца, Ты рекл еси пречистыми усты Твоими, яко без Мене не можете творити ничегоже. Господи мой, Господи, верою объем в душе моей и сердце Тобою реченная, припадаю Твоей благости: помози нам, грешным, сие дело, нами начинаемо, о Тебе Самом совершити, во имя Отца и Сына и Святаго Духа молитвами Богородицы и всех Твоих святых. Аминь.
Отец Иоанн держал сомкнутыми ладони и выжидающе смотрел на Сэнсэя.
— Аминь, аминь, — улыбаясь, сказал тот.
— Вот так-то будет лучше, — с облегчением произнес Вано и приготовился к вылазке.
Предрассветное время, и это знают все разведки мира, — самое удобное для нанесения неожиданного визита, когда люди наиболее расслабились в глубоком сне. Даже страдающие бессонницей преда-ются в это время долгожданной сладкой дремоте. Человек при таком торможении деятельности центральной нервной системы становится очень уязвимым внешним опасностям, несмотря на присутствие внутренних защитных механизмов в виде «дежурной» парадоксальной фазы сна, которая периодически, как бдительный страж, усиливает чувствительность нервных анализаторов, активизирует функции сердца и дыхательной системы, задействует некоторые центры коры головного мозга. Именно в этой фазе сна возникают активные сновидения, подготавливающие организм к опасным неожиданностям.