EzoBox.ruБиблиотека эзотерики

И вот приехали мы туда, и я поняла, что среди нас есть Илья, мой бывший молодой человек. И я подошла к нему, подумав, что он по обыкновению будет ворчать на меня и попросит не трогать, но все равно обняла его, и он неожиданно обнял меня в ответ. На улице началась гроза, а когда она закончилась, наступила ночь. Мне стало скучно, и я спросила у знакомой, к которой мы приехали: "А что у тебя есть интересненького?" Она мне показала странную картинку. Это был кусочек бумаги размером примерно 10х10 см, на котором простым карандашом нарисован вполоборота портрет Янки Дягилевой, которая держит в руках что-то вроде витража, только с очень простым геометрическим рисунком. Янкино лицо находилось в левом нижнем углу картинки, а вокруг лица было поле, уходящее за горизонт. Небо над полем было окрашено красным карандашом, хотя остальная картинка черно-белая. Над лицом на картинке было написано: "Весна". И странное ощущение у меня возникло от этого рисуночка, как будто когда-то и где-то в одной из прошлых жизней или же в одном из других миров его рисовала я сама.

Тут я услышала, что идут родители девушки, к которой мы приехали. Оборачиваюсь, а в комнате, кроме меня, из гостей никого и нет. Только хозяйка дома сидит испуганная и говорит, что будет плохо, если меня заметят. Я выпрыгнула в окно и убежала. Бегу по дачному поселку и понимаю, что он напоминает какую-то головоломку или лабиринт и что меня в нем ищут два карлика и белая женщина. Иногда мне удавалось увидеть их, они находились каждый раз на соседнем перекрестке. Но правила лабиринта-головоломки, как я поняла, были таковы, что, чтобы карлики поймали меня, мы должны были оказаться на одном перекрестке одновременно. Через несколько перекрестков я поняла, что женщины каждый раз разные, но неизменно красивые, бледные и с белыми волосами. Но было ясно, что это все разные воплощения одной и той же женщины. Еще как-то стало понятно, что она олицетворяет смерть.

Сон закончился неожиданно, просто я стала узнавать места в лабиринте. Он оказался поселком Рассудово, что под Москвой. Там я спряталась на даче подруги и поняла, что там меня не найдут ни карлики, ни Смерть. Получается, прошла лабиринт.

Вспомнился сон раннего детства.

Будто бы я вхожу в комнату бабушки и дедушки. Около двери в их спальне висит небольшая картина (во сне, на самом деле такой картины нет) как раз на уровне моих глаз. На ней изображена еврейская семья с лицами, как на иконах, но не строгие или скорбные, а возвышенные, одухотворенные. Время где-то с двух до четырех дня (на картине). Посередине просторной темной кухни или столовой около большого деревянного стола стоит мужчина средних лет – глава семьи. Три или четыре его дочери-подростки в длинных платьях с глиняными кувшинами на голове, наверное, воду к обеду принесли. Где-то справа (я не вижу, но знаю) хозяйка готовит еду. Я почему-то решила, что одна девочка еврейка в красном платье моя мама, тем не менее, ее родителей на картине я не отождествляю с бабушкой и дедушкой, ее настоящими родителями. Во сне я знаю, что моя мама давно умерла. Я не испытываю особой грусти, потому что по сну выходит, будто я ее никогда не знала. Выходит, она умерла задолго до моего рождения. И я спрашиваю у бабушки: "Почему моя мама умерла?". Бабушка начинает мне рассказывать, а изображение на картине оживает. Девочка (моя "мать") падает на пол со стоном. Одна из ее сестер подбегает к ней и пытается привести ее в чувство. Вслед за ней подбегает отец и тревожно спрашивает, что с ней. Его дочь что-то слабо отвечает. Такое впечатление, будто она знала, что должна умереть, и будто другие это знали. В ее голосе слышалось страдание и грустное принятие своей судьбы.

На картине я видела смерть самого близкого человека, но меня это не ужаснула. Эта смерть показалась мне каким-то таинственным и священным ритуалом. И люди, принявшие смерть были таинственны, как святые на иконах.