— Вы собирались дожить до определенного возраста, но закончили свою земную жизнь на тридцать лет раньше срока. И поэтому теперь вы должны вернуться на Землю, чтобы прожить там тридцать лет, а затем умереть на Земле. И тогда две жизни — та, которую вы прекратили, и та, которую вам предстоит прожить, — зачтутся вам как одна. И мы назовем эту жизнь… Давайте-ка назовем ее учебной сессией.
Одна из женщин вскинула руку вверх, чтобы привлечь к себе внимание председателя.
— Да, сударыня? — спросил он. — Вы хотели бы что-то добавить?
— Да, сэр, — сказала она, — я думаю, что этот молодой человек не до конца осознает свое нынешнее положение. Он считает, что обладает огромным превосходством над другими. Полагаю, нам следует рассказать ему о тех смертных случаях, причиною которых он стал. Я полагаю, ему бы следовало узнать побольше о своем прошлом.
— Да-да, но как вам должно быть хорошо известно, он сможет увидеть свое прошлое в Галерее Воспоминаний, — несколько раздраженно сказал председатель.
— Но, господин председатель, посещение Галереи Воспоминаний обычно следует позднее, а мы хотели бы, чтобы этот человек благоразумно выслушал нас сейчас, если этот молодой человек вообще способен быть благоразумным, — сказала она, бросив на Алджернона мрачный взгляд. — Я думаю, ему следовало бы получше узнать о своем нынешнем положении.
Председатель вздохнул, пожал плечами и сказал:
— Ну что ж, коль таково ваше желание, то мы изменим ход нашей процедуры. Поэтому я прошу, чтобы этого молодого человека сейчас же доставили в Галерею Воспоминаний. Может, тогда он поймет, почему нас отнюдь не восхищают его своеобразные убеждения.
Послышался шум отодвигаемых стульев, и члены комиссии поднялись со своих мест. И доктор тоже встал, пребывая в некотором смятении. Он сказал:
— Ну что же, Алджернон, ты сам напросился на это.
Алджернон с молчаливым негодованием окинул взглядом каждого из присутствующих и прошипел:
— Пусть так, но я не напрашивался приходить сюда. Не понимаю, из-за чего вся эта шумиха. Если я должен вернуться на Землю — так отправьте меня, да и дело с концом.
Председатель сказал:
— Сейчас мы проводим тебя в Галерею Воспоминаний. Находясь там, ты сможешь судить, превышаем ли мы свои полномочия, как тебе могло бы показаться, или, напротив, относимся к тебе снисходительно. Идем! — с этими словами он повернулся и повел присутствующих из огромного зала снова на улицу.
А там было так хорошо! Живая атмосфера, птицы и дружелюбные пчелы, которые с жужжанием пролетали мимо. Здесь не было кусачих и приставучих козявок, но были лишь те насекомые, которые радовали слух звуками, которые можно было бы назвать знакомой музыкой природы.
Председатель и другие члены Совета чинно шествовали впереди.
«Будто школьники на прогулке, — подумал Алджернон. — Что-то мне невесело от такой прогулки!»
Затем, бросив косой взгляд на доктора, он спросил:
— Вас приставили ко мне тюремным надзирателем?
Доктор ничего не ответил. Вместо этого он лишь еще крепче взял Алджернона за руку, и так, вместе, они проследовали дальше.
Вскоре они подошли к другому зданию. При виде него Алджернон воскликнул:
— О, Альберт-Холл!
[14]Неужто мы опять вернулись в Лондон?
Доктор рассмеялся. Это его действительно позабавило.
— Это не Альберт-Холл, — сказал он. — Обратите внимание на разницу в архитектуре. Эта Галерея ПРЕКРАСНА!