Ещё один фактор, определяющий вид сооружения, построенного музыкальной пьесой — это качество исполнения. Мыслеформа, оставшаяся висеть над церковью после исполнения хора «Аллилуйя», может точно и ясно показать, например, что басовое соло было вялым, или что какая-то из частей была исполнена заметно слабее, чем остальные, что в каждом случае проявится как очевидный дефект в симметрии или ясности формы. Естественно, есть виды музыки, создающие какие угодно, только не красивые формы, но даже они представляют интерес как объекты для изучения. Курьёзные разбитые образы, окружающие академию для девушек в час их музыкальной практики, если и не прекрасны, то по крайней мере примечательны и поучительны, а цепи, выбрасываемые кривыми и петлями, напоминающими лассо, создаваемые детьми, прилежно играющими гаммы и арпеджо, вовсе не лишены очарования, если в них нет разбитых или отсутствующих звеньев.
Пение
Песня в исполнении хора строит форму, в которой на серебряную нить мелодии на равном расстоянии нанизано множество бусин, размер которых зависит от силы хора, тогда как яркость и красота соединительной нити определяется голосом и выразительностью солиста, а та форма, в которую заплетается нить, зависит от характера самой мелодии. Огромный интерес представляют также вариации в металлической текстуре, задаваемые разными качествами голоса — контраст между сопрано и тенором, альтом и басом, а также разница между голосами мальчиков и женщин. Очень красиво также выглядит переплетение четырёх нитей, совершенно несхожих по цвету и строению, получающееся при многоголосном исполнении, или их упорядоченное, и всё же постоянно меняющееся параллельное движение при пении гимнов.
Выходной гимн строит серию прямоугольных форм, начерченных с математической точностью, которые следуют одна за другой в определённом порядке подобно цепям какой-то огромной цепи, а ещё больше они похожи (хотя это звучит не очень поэтично) на вагоны какого-то гигантского поезда, принадлежащего астральному миру. Весьма поразительна также разница между двумя типами церковного пения — между разбитыми, хотя и блестящими фрагментами англиканского и великолепным сияющим единообразием григорианского. Не лишён сходства с последним и эффект, производимый монотонным распеванием санскритских шлок индийскими пандитами.
Могут спросить, насколько влияют чувства самого музыканта на форму, возводимую его усилиями. Строго говоря, его чувства на музыкальную структуру вовсе не влияют. Если точность и блистательность его исполнения остаются теми же, то для музыкальной формы всё равно, счастлив он или нет, весел или грустит. Его эмоции, естественно, создают вибрирующие формы в астральной материи, равно как и эмоции его слушателей, но они просто окружают огромный образ, выстроенный музыкой, и вовсе ему не мешают. Но вот его понимание музыки и исполнительское искусство проявляются в возводимом им сооружении. Бледное и сугубо механическое исполнение строит структуру, которой недостаёт цвета и светимости, хотя по форме она может быть точной. В сравнении с творением настоящего музыканта она производит курьёзное впечатление здания, построенного из дешёвых материалов. Чтобы достичь действительно великих результатов, исполнитель должен совершенно забыть о себе и полностью потеряться в музыке, на что может отважиться только гений.
Военная музыка
Мощный и воодушевляющий эффект, производимый военной музыкой, легко понятен ясновидящему, способному видеть длинный поток ритмично вибрирующих форм, оставляемых за собой оркестром, марширующим во главе колонны. Не только регулярный ритм этих колебаний способствует укреплению вибраций астральных тел солдат, усиливая их и приводя в унисон, но и сами формы излучают такую силу, храбрость и рвение, что подразделение, которое до этого казалось безнадёжно дезорганизовано усталостью, может быть так снова собрано вместе и ощутить заметное укрепление сил.