– Ты можешь остаться. Мы будем обучать тебя. Но ты должен помнить: на тебе лежит огромная ответственность – ты последний Тэнг, уцелевший после падения Общины Серого Будды. Поэтому тебе придется слить воедино два знания: то, которое ты получил в Храме Сумерек, и то, которое ты получишь в Клане Тай-Шин.
Камкурт взмахнул рукой, и земля под Туаном разверзлась, увлекая его в бездну, испещренную радугами. Мелькание огней. Полет и ощущение неограниченного пространства. Туан скользит над водной гладью озера, пытаясь увидеть свое отражение на зеркальной поверхности черной воды. Огромный светящийся Купол вдалеке. Туан кричит от восторга. Вихрь, несущий его, останавливается, и человек начинает падать вниз…
Шелест деревьев и прикосновение свежего ветра к лицу. Туан открывает глаза. Он лежит на мокрой от росы траве в зеленой лощине. Вокруг него – воины, закутанные в черные одежды. Один из них подходит к Тэнгу и протягивает свою руку, помогая встать. Туан узнает его глаза над черной тканью, скрывающей половину лица. Эти же глаза были у валка, напавшего на него прошлой ночью. Человек говорит чуть слышно, но голос его проникает в самые отдаленные уголки внутреннего пространства:
– Мы – Тай-Шин, мы будем обучать тебя. Ты готов?
Туан кивает. Через несколько мгновений черные тени уже неслышно скользят между огромных стволов, уходя все дальше в лесную чащу. Но этот Лес уже не пугает Туана. Он с наслаждением вдыхает сотни запахов, почему-то не замечаемые им раньше, и видит новые оттенки цветов, в которые окрашено таежное царство. Наверное, именно так воспринимает этот мир человек, когда в нем начинает пробуждаться Сила Волка. Туан улыбнулся…
***
Белый Яр
– Данилыч, как это возможно, я никак не могу понять, – Филатов вопросительно смотрел на старика, сидевшего на стареньком диване, с улыбкой рассматривая присутствующих, – были в Барнауле, потом проснулись у тебя. Это что, гипноз? Или ты нам набодяжил что-то в еду, грибочков каких-нибудь или травы?
Остальные тоже напряженно смотрели на старика, кроме Коврова, который сел в самый угол комнаты и теперь слушал, как барабанит дождь по крыше дома и по стеклам: ему необходимо было переварить все услышанное и попытаться привести полученную информацию в какую-нибудь систему.
– Вы все равно не поймете, даже если я попытаюсь вам это объяснить.
– Что же это, вы думаете, мы такие тупые? – Анна бросала короткие взгляды то на Данилыча, то на Коврова, пытаясь понять, о чем же они могли беседовать несколько часов своего отсутствия.
– Да нет же, дело тут не в вашей тупости или остроте. Просто это невозможно объяснить словами. Это можно сделать, и все. Могу лишь заверить вас, что это было реальное путешествие, а никакие не грибочки и не гипноз.
Филатов всплеснул руками:
– Но ведь проснулись-то мы за несколько километров от города. Это что же получается, что я вел машину обратно в бессознательном состоянии?
Данилыч щелкнул пальцами и закрутил головой, не зная, очевидно, как описать им суть произошедшего с ними.
– Да никуда вы, Виталий, не ехали. Мы были здесь, в доме, и в то же время мы были там, в Барнауле.
– Чушь какая-то, – пробормотал Филатов и отвернулся к окну, рассматривая сплетения дождевой капели на стекле.