Что касается другой доктрины - "предсуществования души", то она так же несостоятельна, как первая, если даже не больше. Сущность этой доктрины заключается в тем, что дута человеческая, обитающая в неведомых областях и в неведомом состоянии, существующая раньше рождения человека, входит в него при рождении в первый и последний раз, а после смерти вновь обитает где-то, ожидая суда над живыми и мертвыми и воскресения того тела, в котором будет или вечно страдать, или вечно блаженствовать, в зависимости от того, как вело себя тело.
Обе эти доктрины - искажение истинной доктрины о перевоплощении. Если первая доктрина "изобретена" людьми, имевшими кое-какие познания из тайного знания, которым не хватило лишь действительного знания, чтобы придать всей доктрине цельность и ценность, ибо, будучи обрывком истинной доктрины, она не имеет ни того ни другого, то вторая доктрина "придумана" христианскими теологами той эпохи христианства, когда оно утеряло свою величайшую ценность свое сокровенное знание.
Придумана она была руководителями христианства той эпохи для того, чтобы дать что-нибудь взамен того, что отвергалось как "язычествующее еретичество". Так как истинные ценности редки и самая искусная подделка никогда не может их заменить, то столь неискусная подделка, как "предсуществование души", не могла заменить закона реинкарнации. Она могла вселить в души христиан, принявших эту подделку за истину, лишь неудовлетворенность, недоумение и разочарование, которые царят в их душах до сих пор.
В самом деле, если вместо строгой, стройной и научной системы, где все так ясно и понятно, так разумно, целесообразно и логично, предлагается нечто такое, в котором, кроме туманных соображений и бездоказательных нелепостей, выводимых из неправильно понятых слов писаний, ничего нет, то от проповеди подобной несостоятельной доктрины никаких других результатов не могло быть.
Если из Единой Бесконечной Жизни, которая составляется из множества отдельных конечных жизней, выхватить какую-то одну земную человеческую жизнь и утверждать, что в ней начало и конец человека, то это то же самое, что, взяв одну секунду из нашей жизни, утверждать, что в ней вся жизнь наша.
Если из беспредельного человеческого существования взять один случайный момент и сказать, что в этот момент решается судьба человека на многие миллионы лет вперед, на вечность, и что этот момент дает либо беспредельность блаженства, либо беспредельность страдания, то необходимость решения столь непосильной задачи могла привести человека в ужас и отчаяние.
Человек средних веков с отчаяния предпринимал столь отчаянные предприятия, как крестовые походы, и с ужаса бросился в ужасы инквизиции и религиозной нетерпимости. И человек наших дней до сих пор все еще пребывает в безвыходном отчаянном положении, находясь под гипнозом этого ужасного заблуждения, ибо замена божественной мудрости человеческим недомыслием ничего, кроме отчаяния и ужаса. принести не могла.
Ужас и отчаяние заключаются также в том, что это заблуждение, что это убогое человеческое измышление вошло в символ веры как догмат, как непреложная истина, и ревнители искаженных религий истинное Учение объявляют ложью, а свое заблуждение - истиной. Если и другие христианские догматы так же истинны, как этот, то какая цена подобным догматам?
Распространение и поддерживание средневековых заблуждений теперь, когда утерянная истина возвращается людям вновь, есть борьба тьмы со Светом, которая заранее обречена на неуспех.