Преступный против космических законов переход человека в животное состояние (но не в растение) был очень распространенным явлением в средние века и есть то, что оккультная наука называет ликантропией и вампиризмом, когда, сожалея о ранее утраченной жизни, душа человеческая входила в животное, причиняя себе тем непоправимый вред. Вот что говорит о таких случаях Учитель в Чаше Востока (письмо XIX): "Но есть другой вид "духов", который мы упустили из виду: самоубийцы и жертвы несчастных случаев. Оба эти вида могут участвовать в общении', и обоим приходится дорого платить за подобные посещения. Здесь опять-таки нужно пояснить, что имеется в виду. Так вот, это тот разряд "духов", который французские спириты именуют les esprits souffrants. Они исключение из правила, так как вынуждены оставаться в сфере земного притяжения и в ее атмосфере - Кама-локе - до самой последней минуты, в которую завершился бы естественный срок их жизни. Другими словами, эта отдельная волна эволюции жизни должна докатиться до своего берега. Но грешно и жестоко оживлять их память и усиливать их страдания, предоставляя им возможность жить искусственной жизнью, возможность утяжелить их Карму, заманивая их в открытые двери медиумов и сенситивов, ибо им придется расплатиться сполна за каждое такое удовольствие. Поясню.
' С людьми, через медиумов. - Прим. А. Клизовского.
Самоубийцам, которые, безрассудно надеясь избежать жизни, обнаруживают, что все еще живы, - уготовано достаточно страданий от этой самой жизни. Их наказание заключается в ее насыщенности. Лишившись вследствие своего безрассудного поступка седьмого и шестого принципов (хотя и не навсегда, ибо они могут вернуть их оба), - вместо того чтоб принять наказание и постараться использовать имеющиеся возможности искупления, они зачастую начинают сожалеть о жизни и подвергаются искушению вновь вернуть ее, завладев ею греховными средствами. В Кама-локе, месте сильнейших желаний, они могут удовлетворить свои земные вожделения лишь через живой организм; и, поступая так, по истечении естественного срока они обычно утрачивают свою монаду навсегда.
Что же касается жертв несчастного случая - их удел еще хуже. Если только они не были так добры и чисты, чтоб быть тотчас же вовлеченными в акашное Самадхи - то есть погрузиться в состояние безмятежного сна, полного розовых грез, во время которого они не помнят о случившемся несчастье, но действуют и живут среди своих близких друзей и в своей привычной обстановке, до тех пор пока их естественный срок жизни не завершится, после чего они оказываются родившимися в Дэвачене, - то мрачна их судьба. Если порочны и чувственны, они блуждают как несчастные тени - (не оболочки, ибо их связь со своими двумя высшими принципами нарушена не полностью) - до тех пор, пока не наступит их смертный час. Вырванные из жизни в полном расцвете земных страстей, которые приковывают их к привычной обстановке, они соблазняются возможностью, которую предоставляет им медиум, удовлетворить их за чужой счет. Они-то и есть пишачи, инкубы и суккубы средневековья; демоны пьянства, обжорства, сладострастия и скупости - элементарии гипертрофированного коварства, порочности и жестокости, толкающие свои жертвы на ужасные преступления и упивающиеся совершением их! Они не только губят свои жертвы, но эти психические вампиры, захваченные потоком своих адских влечений, в конце концов, в установленный срок завершения своего естественного периода жизни, уносятся из ауры земли в области, где они веками претерпевают невыносимые страдания и кончают полным уничтожением".
Как в жизни на земле человек, нарушающий человеческие законы, может потерять свободу и даже жизнь, точно так же в жизни космической нарушение космических законов всегда сопровождается тяжелыми последствиями до потери индивидуальности и уничтожения. Самостоятельный и произвольный переход человеческой души в животное должен рассматриваться как нарушение космических законов, как преступление, караемое уничтожением такой индивидуальности. Учить же, что человек может перейти в какое-нибудь животное, например, в кошку, а из кошки обратно в человека, есть явное недомыслие.