Я хотел поговорить о моей книге, но он сделал мне знак, который означал, что он не хочет, чтобы я что-либо говорил о ней. Он улыбнулся. Настроение его было легким и обворожительным, и он тотчас же вовлек меня в незначительный разговор о людях и текущих событиях. В конце концов я ухитрился направить разговор на ту тему, которая меня интересовала. Начал я, заметив, что пересмотрел свои первичные заметки и понял то, что он мне давал детальное описание мира магов с первой нашей встречи. В свете того, что он сказал мне на этих начальных стадиях, я стал расспрашивать о роли галлюциногенный растений.
– Почему ты заставлял меня использовать эти сильные растения столь много раз? – спросил я.
Он засмеялся и очень тихо пробормотал: «потому что ты нем.»
Я расслышал его с первого раза, но хотел быть уверенным в том, что он сказал, и притворился, что не понял.
– Извини, я не расслышал, – сказал я.
– Ты знаешь, что я сказал, – ответил он и встал.
Он похлопал меня по голове и прошел мимо.
– Ты довольно медлительный, – сказал он. – и не было никакого другого способа встряхнуть тебя.
– Значит ничего из этого не было абсолютно необходимо? – спросил я.
– В твоем случае – было. Однако есть другие типы людей, которые, кажется, не нуждаются в этом.
Он стоял рядом со мной, глядя на верхушки кустов с левой стороны дома. Затем он опять сел и заговорил об элихио, своем другом ученике. Он сказал, что элихио воспользовался психотропными растениями только один раз с тех пор, как стал его учеником, и однако он продвинулся даже более далеко, чем я.
– Быть чувствительным – естественное состояние некоторых людей, – сказал он. – ты, также как и я, в эту категорию не входишь. В конце концов чувствительность значит очень мало.
– Но что же тогда значит много? – спросил я.
Казалось, он искал подходящий ответ.
– Имеет значение то, чтобы воин был неуязвим, – сказал он наконец. – но это лишь способ говорить. Способ вертеться вокруг да около. Ты уже выполнил ряд задач магии, и я верю, что пришло время отметить источник всего того, что имеет значение. Поэтому я скажу, что для воина имеет значение прибытие к целостности самого себя.
– Что такое целостность самого себя, дон Хуан?
– Я сказал, что собираюсь только отметить это. В твоей жизни еще очень много свободных концов, которые ты должен связать прежде, чем я должен поговорить о целостности самого себя.
Здесь он закончил наш разговор. Он сделал знак руками, показав, что хочет остановить мои разговоры. Кто-то или что-то явно находилось поблизости. Он склонил голову налево, как бы прислушиваясь. Я мог видеть белки его глаз, когда он остановил их на кустах, находившихся слева за домом. Несколько секунд он внимательно слушал, а затем поднялся, подошел ко мне и прошептал мне на ухо, что нам нужно уйти из дому и отправиться на прогулку.
– Здесь что-нибудь не так? – спросил я шепотом.
– Нет, все так. Все совершенно в порядке.
Он повел меня в пустынный чапараль. Мы шли около получаса, затем пришли к небольшому круглому участку, на котором не было растительности. Пятнышко около четырех метров в диаметре, где красноватая земля ссохлась и была совершенно ровной. Не было однако никаких признаков, что это машины очистили и выровняли участок. Дон Хуан сел в центре того участка лицом к юго-востоку. Он указал на место в полутора метрах от него и попросил меня сесть там лицом к нему.
– Что мы собираемся сделать? – спросил я.
– Сегодня вечером у нас здесь свидание, – ответил он.
Быстрым взглядом он осмотрелся в окрестностях, поворачиваясь на месте до тех пор, пока не стал вновь смотреть на юго-восток.
Его движения испугали меня. Я спросил его, с кем же это свидание?