П.:Но поскольку она не охватывает всю часть, не сводит себя только к себе, остальная часть мозга, которая не была использована, оказывается способной к действию. Это совершенно материалистическая позиция.
Кришнамурти:Согласен. Идите дальше.
П.:Это все; больше обсуждать нечего.
Ф.:У меня есть возражение. Даже если использовать мозг в целом, это будет всего лишь сознание — расширившееся до невероятных размеров сознание.
Кришнамурти:В зависимости от того, существует ли центр.
Д.:Если есть центр, тогда вы не пользуетесь другим.
Ф.:Мы действовали в ограниченной сфере. Если вы направитесь в другую сферу, как вы узнаете, что сознание не имеет склонности к созданию фокуса?
Кришнамурти:Фокус возникает тогда, когда мысль действует как боль, как отчаянье, как успех, когда мысль действует как «я». Когда же «я» безмолвно, где тогда находится сознание?
Ф.:После этого все превращается в предположение. Вы считаете доказанным, что единственный фактор, способный проецировать центр, — это разочарование, боль. Мысль ограничена и потому она проецирует самое себя. Почему же возникновение фокуса должно зависеть от ограниченности?
Кришнамурти:Фокус возникает, когда действует мысль.
П.:Если мысль со своим словом и смыслом прекратится, если мысли не будет, что тогда будет действовать? В этом факторе нельзя узнать ни слово, ни смысл.
Ф.:Это слишком узкий подход. Я вправе подвергнуть сомнению положение о том, что фокус возникает по причине крушения надежд.
Кришнамурти:Я включаю в поле времени не только крушение надежд, я включаю в него все. И вот я вижу, что клетки мозга действовали в очень малом поле, и это малое поле с его ограниченной энергией породило все несчастья. Старый мозг делается спокойным. То, что мы называем спокойствием, это ограниченность, которая стала спокойной. Ее шум прекратился; ограниченность умолкла. Когда мысль понимает это, тогда мозг в своей целостности делается спокойным.
П.:Однако он регистрирует.
Кришнамурти:Разумеется. Шум продолжается.
П.:Существование продолжается.
Кришнамурти:Существование без какой-либо длительности. А зачем? Спокойствие охватывает весь мозг, а не ограниченную его часть.
Ф.:Для нас это все равно.
П.:Мы не знаем ничего другого, и это другое не действует, тогда успокоившаяся часть оказывается для нас лишь ограничением.
Кришнамурти:Поэтому такое спокойствие — не настоящее спокойствие.
П.:Вы вводите что-то новое.
Д.:Что заставляет вас говорить, что мы не используем весь мозг в целом?
Ф.:Я говорю, что функционирует весь мозг, но я не осознаю этого, так как замкнулся в пределах ограниченного поля.
Кришнамурти:Пожалуйста, остановите сперва движение мысли, а потом посмотрите, что произойдет.
Д.:Когда прекращается движение мысли, все происходит само по себе; и разве необходимо тогда исследовать то, что происходит?
П.:Меня интересует следующее. Вы сказали, что окончание ограниченности «я» как мысли не есть безмолвие.
Кришнамурти:В этом и состоит красота данного факта.
П.:Дайте мне почувствовать ее. Пожалуйста, скажите еще раз.