Это был один из тех огромных, растянувшихся городов, которые пожирают страну, и, чтобы выбраться из его пределов, нам пришлось проехать кажущиеся бесконечными мили по дрянным улицам, мимо фабрик, трущоб и железнодорожных навесов, через недоступные жилые предместья, пока наконец мы не увидели начало открытой местности, где небо было широким, а деревья были высокими и свободными. Это был прекрасный день, ясный и не слишком теплый, потому что недавно прошел дождь, один из тех легких, нежных дождей, которые уходят глубоко в землю. Внезапно, как только дорога достигла вершины холма, мы натолкнулись на реку, блестящую на солнце. Она уходила вдаль через зеленые поля к отдаленному морю. На реке было только несколько лодок, неуклюже построенных, с квадратными черными парусами. Несколькими милями выше располагался мост как для поездов, так и для ежедневного движения, но в этом месте имелся только понтонный мост, по которому транспорт двигался одновременно только в одну сторону, и мы видели линию из грузовиков, телег с волами, автомобилей и двух верблюдов, ожидающих своей очереди, чтобы пересечь реку. Мы не хотели присоединяться к этой длинной очереди, потому что, наверное, придется ждать долго, поэтому мы отправились другой дорогой назад, оставляя реку, проделывающую свой путь через холмы и луга, мимо многих деревень, к открытому морю.
Небо над головами было ярко-голубым, а горизонт наполнен огромными белыми облаками с утренним солнцем на них. Они имели причудливые формы и оставались неподвижными и отдаленными. Мы бы не могли приблизиться к ним, даже если бы ехали в их сторону много миль. По обочине дороги трава была молодой и зеленой. Наступающее лето выжжет ее до коричневого цвета, и природа потеряет свою зеленую свежесть. Но сейчас все было молодым, и радость царила на земле. Дорога была довольно неровной, с выбоинами на всем ее протяжении, и хотя водитель избегал их столько, сколько мог, мы подпрыгивали вверх и вниз, головами почти касаясь крыши. Но двигатель прекрасно работал, и в автомобиле не было никакого грохота.
Ум осознавал величественные деревья, скалистые холмы, крестьян, широкое синее небо, но он был также в медитации. Ни единая мысль не тревожила его. Не было никаких вспышек памяти, ничего что удержать или сопротивляться, не было ничего, что нужно было бы в будущем достичь. Ум вбирал все в себя, он был быстрее, чем глаз, и не удерживал то, что воспринимал. Происходящее проходило сквозь него, как ветер проходит сквозь ветки дерева. Где-то позади можно было слышать разговор и видеть телегу с волом и приближающийся грузовик, но все-таки ум был полностью спокойным. И движение в пределах того спокойствия было импульсом нового начала, нового рождения. Но новое начало никогда не будет старым, оно никогда не познает вчера и завтра. Ум не переживал новое — он сам был этим новым. У него было продолжение, и не было также и смерти, он был новое, а не был заставлен быть новым. Огонь не принадлежал тлеющим уголькам вчерашнего дня.
Он привел своего друга, чтобы с его помощью лучше сформулировать свою точку зрения. Они оба были довольно сдержанны, немногословны, но сказали, что знают санскрит и читали литературу на нем. Наверное, в свои сорок лет они выглядели стройными и здоровыми, со светлыми головами и вдумчивыми глазами.