«Человека, который ищет Бога. Отшельника или саньясина, который отказался от мира, чтобы найти Бога, я бы назвал по-настоящему серьезным. Серьезность других, включая художника и реформатора, относится к совершенно другой категории».
Является ли человек, ищущий Бога, действительно религиозным? Как он может искать Бога, если он не знает Его? А если он знает Бога, которого ищет, то он знает лишь то, что ему сказали или что он прочитал. Или же он основан на его персональном опыте, который опять же сформирован традицией и его собственным желанием найти безопасность в другом мире.
«Не слишком ли вы не логичны?»
Конечно, нужно понять механизм создания мифа умом прежде, чем может произойти переживание того, что является вне меры ума. Должна быть свобода от известного для того, чтобы возникло неизвестное. Неизвестное нельзя преследовать или искать. Серьезен ли тот, кто преследует проекцию его собственного ума, даже когда эта проекция называется Богом?
«Если вы выставляете это в таком свете, то ни один из нас не серьезен».
Мы серьезны в преследовании того, что является приятным, удовлетворяющим.
«Что в этом плохого?»
Это не является ни хорошим, ни плохим, но просто дело в факте. Разве не это фактически происходит с каждым нас?
«Я могу только говорить за себя, и не считаю, что я ищу Бога ради моего собственного удовлетворения. Я отказываю себе во многом, что не совсем приятно».
Вы отказываете себе в определенных вещах ради большего удовлетворения, не так ли?
«Но поиск Бога — не вопрос удовлетворения», — настаивал он.
Можно видеть глупость преследования мирских вещей, или быть расстроенным при усилии достичь их, или питать отвращение к боли и борьбе, которых такое достижение требует. И таким образом, ум поворачивается к другой приземленности, к преследованию радости или счастья, которые называют Богом. В самом процессе самоотречения заложено удовлетворение от него. В конце концов, вы стремитесь к некой форме постоянства, не так ли?
«Все мы стремимся, такова природа человека».
Так что вы не ищете Бога или неизвестное, то, что вне и над преходящим, вне борьбы и горя. Что вы на самом деле ищете, так это постоянного состояния безмятежного удовлетворения.
«Так открыто заявлять об этом ужасно».
Но это реальный факт, верно? Именно в надежде полного удовлетворения мы идем от одного учителя к другому, от одной религии к другой, от одной системы к другой. И мы очень серьезны в этом.
«Допустим», — сказал он.
Сэр, это не вопрос уступки или соглашения на словах. Это факт, что мы очень серьезны в нашем поиске довольства, глубокого удовлетворения, хотя во многом способ достижения этого может варьироваться. Вы можете дисциплинировать себя с целью приобретения власти и положения в этом мире, в то время как я могу строго заниматься определенными методиками в надежде достижения так называемого духовного состояния, но мотивация в каждом случае по существу та же самая. Одно побуждение может не быть так социально вредно, как другое, но мы оба ищем удовлетворения, продолжения того центра, который вечно желает преуспевать, быть или стать чем-то.
«Я стремлюсь быть чем-то?»
А что, нет?
«Меня не волнует то, буду ли я известен как автор, но я действительно хочу, чтобы идеи или принципы, о которых я пишу, были одобрены важными людьми».