Как прекрасна земля с ее пустынями и богатыми полями, с ее лесами, реками и горами, с ее бесчисленными птицами и животными и людьми! Есть деревни, грязные и пораженные болезнями, где не было достаточно дождей в течение многих сезонов, все колодцы почти сухие, и домашняя скотина — это кожа да кости. Поля растрескались, арахис увядает, сахарный тростник больше не садят, а река без воды уже несколько лет. Сельские жители попрошайничают, крадут и ходят голодными, они ожидают дождей. А есть богатые города с чистыми улицами и сияющими новыми автомобилями, в них вымытые и одетые люди, бесконечные магазины, забитые товарами, библиотеки, университеты и трущобы. Земля прекрасна, и ее почва вокруг храма и в бесплодной пустыне священна.
Воображать — это одно, а воспринимать то, что есть, — это другое, но оба связывают. Легко воспринимать то, что есть, но быть свободным от этого — это другой вопрос, потому что восприятие омрачено осуждением, сравнением, желанием. Воспринимать без вмешательства цензора трудно. Воображение строит образ «я», и мысль тогда функционирует в пределах его тени. Из-за этой концепции «я» возникает конфликт между тем, что есть, и тем, что должно быть, конфликт дуальности. Восприятие факта и идея о факте являются двумя совершенно разными состояниями, и только ум, который не повязан мнением, сравнительной оценкой, способен к восприятию того, что является истинным.
Она проделала длинный путь на поезде и автобусе, и последнюю часть пути ей пришлось идти пешком, но поскольку это был прохладный день, восхождение не было слишком трудным.
«У меня довольно-таки неотложная проблема, о которой я хотела бы поговорить, — сказала она. — Когда два человека, которые любят друг друга, непреклонны в своих диаметрально противоположных убеждениях, что надо делать? Должен ли один или другой уступить? Может ли любовь соединить этот разделяющий и разрушительный разрыв?»
Если бы была любовь, были бы тогда эти застывшие убеждения, которые разделяют и обязывают?
«Возможно, нет, но теперь это переросло за пределы состояния любви, убеждения стали твердыми, жесткими, неумолимыми. Один может быть гибок, но, если другой нет, обязательно будет взрыв. Можно ли что-то с этим сделать, чтобы избежать этого? Один может уступать, приспосабливаться, но, если другой полностью непримирим, жизнь с этим человеком становится невозможной, нет никаких взаимоотношений с ним. Эта непримиримость ведет к опасным результатам, но заинтересованный человек, кажется, не против таких мучений из-за своих убеждений. Все это кажется довольно абсурдным, если рассмотреть иллюзорный характер идей, но идеи пускают глубокие корни, когда нет ничего иного. Доброта и внимание исчезают в ярком блеске идей. Человек полностью убежден, что его идеи, теории, которые он почерпнул из книг, спасут планету, принеся всем мир и изобилие, и он полагает, что убийство и разрушение, когда необходимо, оправданы как средства для того идеалистического результата. Важен результат, а не средства. Ничто и никто не имеет значения, пока не достигнут тот результат».