В храме пели. Это был чистый храм, высеченный из камня, массивный и нерушимый. Там находилось более тридцати священников, голых до пояса. Их произношение на санскрите было точным и четким, и они понимали значение песнопения. Глубина и звучание слов заставляли почти дрожать стены и столбы, и инстинктивно группа людей, находящихся там, затихла. Воспевалось творение, начало мира, и то, как появился человек. Люди закрыли глаза, и песнопение приводило всех в приятное волнение: ностальгические воспоминания их детства, мысли о продвижении вперед, которое они сделали, начиная с тех юных лет, необычное впечатление от слов на санскрите, восхищение от вновь слушаемого песнопения. Некоторые повторяли песнопение про себя, и их губы шевелились. Атмосфера заряжалась от сильных эмоций, но священники продолжали песнопение, и боги оставались молчаливыми. Как мы восторгаемся внутри себя мыслью о прогрессе. Нам нравится думать, что мы достигнем лучшего положения, станем более милосердными, мирными и добродетельными. Мы обожаем цепляться за эту иллюзию, и лишь немногие глубоко осознают, что стать кем-то — просто отговорка, удовлетворяющий миф. Мы любим думать, что когда-нибудь мы будем лучше, но тем временем продолжаем все как прежде. Прогресс — это такое успокаивающее, такое многообещающее, слово, с помощью которого мы гипнотизируем себя. То, что есть, не может стать чем-то иным, жадность никогда не сможет стать нежадностью, насилие не сможет стать ненасилием. Вам удастся сделать из чугуна в чушке изумительный, сложный механизм, но прогресс — это иллюзия, когда дело касается самостановления. Идея относительно «я», становящегося кем-то великолепным, — просто обман жажды стать кем-то большим. Мы поклоняемся успеху государства, идеологии, «я» и обманываем себя с помощью утешающей иллюзии прогресса. Мысль может прогрессировать, становиться чем-то большим, продвигаться к более совершенному результату или заставить себя замолчать, но пока мысль является движением жадности или отказа, она всегда остается простой реакцией. Реакция вечно порождает конфликт, а прогресс в конфликте — это дальнейшее замешательство, дальнейший антагонизм.
Он сказал, что был революционером, готовым убивать или быть убитым ради этой цели, ради своей идеологии. Он был готов убивать ради лучшего мира. Уничтожить существующий социальный строй означало бы конечно произвести еще больше хаоса, но этот беспорядок можно было бы использовать, чтобы построить бесклассовое общество. Ну какое бы это имело значение, если бы вы уничтожили нескольких или многих в процессе создания совершенного социального устройства? Что по-настоящему имело значение, так это не существующее человечество, а человек будущего. В новый мире, который они собирались построить, не будет никакого неравенства, там нашлась бы работа для всех, и счастье было бы тоже для всех.
Как вы можете быть настолько уверенными в будущем? Почему вы так уверенны в нем? Религиозные личности обещают рай, а вы обещаете лучший мир в будущем. У вас свои книги и священники, а у них свои, так что между вами в действительности не много различия. Но что делает вас настолько уверенными, что вы проницательны относительно будущего?
«Логически, если мы следуем какому-то курсу, цель определенна. Кроме того, имеются много исторических свидетельств, подтверждающих нашу позицию».
Все мы интерпретируем прошлое согласно нашим специфическим, придуманным нами условиями и толкуем его, чтобы оно удовлетворяло наши предубеждения. Вы столь же неуверенны в завтрашнем дне, как и все остальные, и слава богу, что это так! Но жертвовать настоящим ради иллюзорного будущего — совершенно нелогично.
«Вы верите в перемены или вы лишь инструмент капиталистической буржуазии?»
Перемена — это видоизмененное продолжение, которое вы можете называть революцией, но фундаментальная революция — это совершенно иной процесс, она не имеет никакого отношения к логическому подтверждению или историческим свидетельствам. Фундаментальная революция возникает только при понимании целостного процесса действия не на каком-либо специфическом уровне, экономическом или идеологическом, а действия как объединенного целого. Такое действие — это не реакция. Вам знакома только реакция, реакция противопоставления, и дальнейшая реакция, которую вы вызываете синтезом. Объединение — это не интеллектуальный синтез, не словесный довод, основанный на изучении истории. Объединение может возникнуть только с пониманием реакции. Ум — это последовательность реакций, и революция, основанная на реакциях, на идеях, не является революцией вообще, а лишь видоизмененным продолжением того, что было. Вы можете называть это революцией, но фактически это не так.
«Что же для вас революция?»
Перемена, основанная на идее, — это не революция, поскольку идея — это отклик памяти, который опять же является реакцией. Фундаментальная революция возможна только, когда идеи становятся не важны и прекращают свое существование. Революция, рожденная в неприятии, прекращает быть тем, чем ее считают, она — это всего лишь сопротивление, а сопротивление никогда не сможет быть творческим.