«Но ведь все мы полны мнений. Моё мнение о нынешнем политическом руководителе сформировано под влиянием того, что он сказал или сделал, и без этого мнения я не был бы в состоянии отдать за него свой голос. Мнения необходимы для действия – разве это не так?»
– Можно культивировать мнения, заострять их и придавать им твёрдость, и действия в большинстве своём основаны на этом принципе приязни и неприязни. Закрепление опыта и знание выражается в действии – но такое действие разделяет людей, отделяет их друг от друга; именно мнения и убеждения препятствуют наблюдению того, что есть в действительности. Видение того, что есть, – это часть той разумности, о которой вы спрашиваете. Разумности нет, если нет чувствительности, восприимчивости тела и ума – восприимчивости чувства и ясности наблюдения. Эмоциональность и сентиментальность препятствуют восприимчивости чувства. Восприимчивость в одной области и тупость в другой приводит к противоречию и конфликту – конфликт же исключает разумность. Соединение многих осколков в одно целое не порождает разумности. Восприимчивость – это внимание, которое и есть разумность. Разумность не имеет ничего общего с информацией или знанием. Знание – это всегда прошлое; к нему можно обращаться, чтобы действовать в настоящем, однако знание ограничивает настоящее. Разумность – всегда в настоящем, и она не принадлежит какому-либо времени.
-9-
Медитация – освобождение ума от всей нечестности. Мысль порождает нечестность. Мысль, в своих попытках быть честной, производит сравнение и тем самым оказывается нечестной. Всякое сравнение есть процесс уклонения, уловка, и потому порождает нечестность. Честность – не противоположность нечестности. Честность – не принцип. Это не приспособление к образцу, но, скорее, – тотальное восприятие того, что есть. Медитация является движением этой честности в безмолвии.
День начался довольно облачно и сумрачно, и обнажённые деревья в лесу были молчаливы. Сквозь деревья вы могли видеть крокусы и жёлтые нарциссы и ярко-жёлтые форсайтии; глядя на всё это издалека, вы видели жёлтое пятно на зелёной лужайке. Когда вы приближались к нему, ослепляла живая яркость этого жёлтого цвета – это было Богом. Не то, чтобы вы отождествляли себя с этим цветом, или сами становились пространством, которое наполняло жёлтым цветом вселенную, – здесь не было вас, чтобы смотреть на это. Существовало только это, и более ничего. Не было ни голосов, вокруг вас, ни дрозда, выводившего свою утреннюю мелодию, ни голосов проходящих, ни шумного автомобиля, проскрежетавшего мимо вас по дороге. Существовало это, ничего больше. И красота и любовь были в том существовании.
Вы снова вернулись в лес. Упало несколько капель дождя и лес опустел. Только что пришла весна, но здесь, на севере, листьев на деревьях ещё не было. Они устали от зимы, от ожидания солнечного света и тёплой погоды. Проехал всадник на вспотевшей лошади. Лошадь, с её грациозностью, её движением, была больше человека; человек, со своими бриджами, начищенными до блеска сапогами и в шапке для верховой езды выглядел незначительным. Лошадь была породистой и высоко держала голову. Человек, хотя он и ехал верхом на лошади, был чужд миру природы, а лошадь казалась частью природы, которую человек постепенно разрушает.