– Свободы, сэр, нет внутри тюрьмы, какой бы удобной и разукрашенной тюрьма не была. Если вы хотите диалога со свободой, то диалог этот невозможен внутри границ памяти, знания, опыта. Свобода требует чтобы вы разрушили стены тюрьмы, даже если вы, возможно, наслаждаетесь ограниченным беспорядком, ограниченным рабством и тяжёлым трудом внутри этих стен.
Свобода – не что-то относительное; либо она есть, либо её нет. Если её нет, мы вынуждены принять узкую, ограниченную жизнь с её конфликтами, печалями и болью – просто произведя кое-где незначительные изменения.
Свобода – бесконечное пространство. Когда не хватает пространства, возникает насилие, как в случае хищника или птицы, которые претендуют на своё пространство, на свою территорию, за которую они будут бороться. Это насилие может быть относительным под охраной закона или полисмена – так же как и ограниченность пространства, на которое претендуют хищники или птицы и за которое они будут сражаться, ограничивает насилие. Вследствие этой ограниченности между человеком и человеком должна существовать агрессивность.
«Вы стараетесь показать нам, сэр, что пока человек живёт внутри сферы, созданной им же самим, он всегда будет находиться в конфликте с самим собой и с окружающим миром?»
– Да, сэр. Так мы подходим к центральной проблеме свободы. Внутри узкой культуры общества нет свободы, и поскольку нет свободы, существует беспорядок. Человек, живущий внутри этого беспорядка, ищет свободу в идеологиях, в теориях, в том, что он называет Богом. Но это бегство – не свобода. Это всё тот же тюремный дворик, который отделяет человека от человека. Может ли мысль, которая навлекла на себя эту обусловленность, прийти к концу – разбить эту структуру и выйти за её пределы, подняться над ней? Очевидно, что не может и это первое, что нужно увидеть. Для интеллекта невозможно построить мост между собой и свободой. Мысль, эта реакция памяти, опыта и знания, всегда стара, как и сам интеллект, а старое не в состоянии построить мост к новому. Мысль по своей сути – это наблюдающий с его предрассудками, с его страхами, заботами, и этот мыслящий образ из-за своей изолированности очевидным образом строит вокруг себя некоторую сферу. Отсюда и дистанция между наблюдающим и наблюдаемым. Наблюдающий старается установить взаимоотношения, сохраняющие данное расстояние, – и отсюда конфликт и насилие.
Во всём этом нет фантазии. Воображение в любой форме разрушает истину. Свобода – вне пределов мысли; свобода означает бесконечное пространство, которое не создано наблюдающим. Встреча с этой свободой и есть медитация.
Без безмолвия не существует пространства, и безмолвие не создаётся временем как мыслью. Время никогда не даст свободу; порядок возможен только когда сердце не прикрыто словами.
-3-
Медитативный ум безмолвен. Это не молчание, которое мысль способна постичь; это не молчание спокойного вечера; это то молчание, когда мысль – со всеми её образами, словами и восприятиями – полностью прекратилась. Этот медитативный ум и есть религиозный ум – это религия, не затронутая церковью, храмами и песнопениями.