что вы имеете или не имеете. Спрашивать правильно — вот само по себе начало интеллекта. Вы препятствуете интеллекту в самой себе из-за собственных убеждений, мнений, утверждений и опровержений. Простота — вот путь интеллекта, а не простой показ простоты внешне и в поведении, но простота" внутреннего небытия. Когда вы говорите: «я знаю» вы находитесь на пути не интеллекта, но когда вы говорите: «я не знаю» и действительно подразумеваете это, вы уже вступили на путь интеллекта. Когда человек не знает, он смотрит, слушает, спрашивает. |

«Знать» — значит накапливать, а тот, кто накапливает, никогда не будет знать, он не интеллектуален.

«Если я нахожусь на пути к интеллектуальности, потому что я проста и знаю немного…»

Мыслить понятиями «много» — значить быть невежественным. «Много» — это сравнительное слово, а сравнение основано на накоплении.

«Да, я это понимаю. Но, как я сказала, если находишься на пути интеллектуального развития, потому что ты прост и действительно не знаешь ничего, тогда интеллектуальность кажется эквивалентом невежеству».

Невежество — это одно, а состояние незнания — совсем другое, эти два понятия никоим образом не связаны. Вы можете быть очень умны, умелы, талантливы, и все же быть невеждой. Невежество существует, когда нет самопознания. Невежественный человек — тот, кто не знает себя, кто не знает, как обманывает себя, как становится тщеславным, как завидует и так далее. Самопознание — это свобода. Вы можете знать все о чудесах земли и неба и все-таки не быть свободным от зависти и печали. Но когда вы говорите «я не знаю», вы познаете. Познавать не значит приобретать знания, вещи или отношения. Быть интеллектуально развитым означает быть простым, но быть простым чрезвычайно трудно.

Маленькая девочка по соседству была больна, она плакала целый день и до глубокой ночи. Это продолжалось в течение некоторого времени, и бедная мать совсем измучилась. На окне росло маленькое растение, которое она поливала каждый вечер, но в течение последних нескольких дней про него забыли. Мать осталась одна в доме, за исключением довольно беспомощной и нерадивой служанки, и казалась немного потерянной из-за того, что болезнь ребенка оказалась очень серьезной. Доктор несколько раз приезжал на большой машине, и мать становилась все более и более печальной. Банановый побег в саду, орошаясь водой из кухни, всегда имел влажную почву. Его листья были темно-зелеными, и один очень большой лист два или три фута в ширину и намного больше в длину, пока еще не был порван ветрами, как другие. Он очень мягко трепетал на легком ветерке, и его касалось лишь солнце на западе. Радовали глаз желтые цветы в виде спускающихся кружочков на длинном, свисающем стебле. Эти цветы вскоре станут молодыми бананами, а стебель — очень толстым, потому что бананов может быть множество: зеленых, аппетитных и тяжелых. Время от времени блестящий черный шмель летал среди желтых цветов, прилетали и порхали над ними черно-белые бабочки. Казалось, такое изобилие жизни было в том банановом дереве, особенно когда его грело солнце и листья шевелились на ветру. Маленькая девочка раньше часто играла возле него, она была жизнерадостной и с постоянной милой улыбкой. Иногда она провожала меня недалеко по переулку, а затем бегом возвращалась к своей маме, которая гуляла с ней. Мы не могли понять друг друга, так как говорили на разных языках, но это не мешало нам общаться.