Окинув описанное прошлое единым взглядом, мы заметим то, что в I тысячелетии, как, впрочем, и раньше, и позже, общечеловеческой культуры не существовало. Уходящая языческая Античность, торжествующая христианская Византия, бурно распространяющийся Мир Ислама, нарождающееся западное Средневековье и твердо стоящая на своей земле Древняя Русь, окруженная с запада древними балтами, с севера — финноуграми, а с востока — рассеянными кочевниками Великой степи, — все эти суперэтнические целостности были весьма непохожи друг на друга. Эта несхожесть способствовала не столько культурному обмену, сколько выработке оригинальных культур, от которых остались только фрагменты.
И это не случайно. Любой автор творит для определенного зрителя или читателя, т. е. для близких себе по духу. Чужим его шедевры непонятны и не нужны. Поэтому их бросают без внимания или ломают. Только в редких случаях, когда возникает созвучие этнических культур, возможно заимствование, но и оно локализуется лишь в нескольких субэтносах, не распространяясь на большую часть этноса. Так, византийская иконопись на Руси процветала за каменными стенами городов и монастырей, а кругом шли языческие пляски, колдовали старухи, приносили людей в жертву злым богам волхвы. Одна культура наложилась на другую, и слились они много позднее.
Судьба памятников, оставленных этими культурами, была различна. Фрески, хотя частично, уцелели, иконы и летописи были неоднократно переписаны и дошли до потомков, церковная музыка повторяла каждый год изумительные византийские мелодии. А то, что создавалось в степных и лесных урочищах, забывалось или гнило в земле. И долгое время пропавшее считалось несуществовавшим.
Наш окольный путь через историю событий показал, что описанная эпоха была творческой, напряженной и трагичной и что не бесплодие души и разума определило наблюдаемую пустоту, а, наоборот, горение сердец и страстей испепелило то, что могло сгореть. Но все же кое-какие обломки уцелели.
За последние 200 лет археологи сделали все, что могли. Собраны и изданы по нескольку раз многие фрагменты предметов искусства I тысячелетия от Китая до Атлантики. Однако общее представление по этим публикациям составить очень трудно.
И это не случайно! Взрыв пассионарности сначала выжигает место, на котором он возник. При этом гибнут не только слабые люди, способные лишь любоваться шедеврами, оставшимися в наследство от предков, но и сами шедевры. Мы видим это на примерах Рима и Парфии, империй Хань и Гупта, скифов, сарматов и хуннов.
Итак, археология (т. е. наука о памятниках) и история материальной и духовной культуры создают заведомо неполное, а тем самым искаженное представление о прошлом человечества. Необходимое уточнение можно получить, обратившись к этнологии, где процессы этногенеза рассматриваются как статистические, являющиеся функцией затухающей пассионарности, понимаемой как локальная флуктуация биосферы. И даже если это не случайное возмущение, а феномен, имеющий каузальную основу, то дело не меняется: процесс возникает и затухает.