Однако монгольские походы перемешали все этнические общности, бытовавшие до XIII в. и казавшиеся такими целостными и устойчивыми. От некоторых остались только названия, а у других даже имена исчезли, заменившись собирательным термином — «татары». Так, татары казанские — это смесь древних болгар, кыпчаков, угров — потомков мадьяр и русских женщин, которых мусульмане захватывали в плен и делали законными женами — обитательницами гаремов. Впрочем, русские удальцы тоже ловили татарских красавиц и заводили с ними семьи, охраняемые церковным правом. Этническая принадлежность в зонах контакта определяется не происхождением, а стереотипом поведения, а в то время — и исповедания.
Крымские татары были совсем другим этносом. Ядром их были половцы, но смешивались они с разнообразными жителями Горного Крыма охотно, что весьма повлияло на их нравы и обычаи. Они крайне враждебно относились к поволжским татарам, особенно к золотоордынским.
Хотя в Золотой Орде правила монгольская династия, но монголы к началу XIV в. смешались с кыпчаками и забыли свой язык и нравы. Узбек перестал быть ханом, а стал «султаном монголов, кыпчаков и тюрок».
[1046]Его оседлые подданные в городах на Волге были ярыми приверженцами ислама, усвоенного ими от болгар.
[1047]Зато население Заволжья хранило свои древние верования. Верховное божество называлось Тэнгре. У человека было две души: первоначальная душа — «кот» и злая душа — «орэк». Земле поклонялись как матери, чтили Солнце и огонь. Почитали добрых духов: мать воды, хозяина леса, дома, хлева — и опасались злых духов: убуров и албастов.
[1048]Ислам в этой системе был явлением административным, а не органичным. Его признавали и без него обходились.
Это резкое различие в этнической психологии было гораздо значительнее единства государственной власти. Переход Золотой Орды в ислам породил двоеверие, такое же, какое было на Руси и в Скандинавии, которое в Венгрии вызвало жестокие внутренние войны. Воины и советники, окружавшие хана Тохтамыша, по словам Шереф ад-Дина Йезди, были «неверными»,
[1049]как, возможно, и сам хан. Числились-то они после грозного приказа Узбека в 1312 г. мусульманами, но отнюдь ими не стали. Наоборот, они возненавидели власть, принудившую их лицемерить и «не замечать» казней, произведенных ради торжества новой веры. Тогда они промолчали, но остались самими собой, хотя в XIV в. исламизация проводилась активно.
[1050]А в Средней Азии, т. е. в Джагатайском улусе, все пошло в обратном направлении. Монголы-язычники проиграли войну с тюрками-мусульманами, предки которых приняли ислам еще в 1000 г. Пассионарность, рассеянная по популяции монголами XIII в., влила в население дополнительную энергию, но не могла повлиять ни на культуру, ни на этническую доминанту. Жители Самарканда, Бухары, Мерва, Балха и Хорезма стали более энергичными и активными, но не превратились в монголов и кыпчаков. Наоборот, они с большей яростью бросались на кочевников, отмщая им разорение Отрара и Ходжента, равно как и своих городов.
Короче говоря, в 1383–1395 гг. повторилась война 1219–1231 гг., но с иными результатами. Эта война имела огромное значение не только для татар, но и для Русской земли, преобразившейся в Россию.
XXVII. Эмпирическое обобщение
184. Образы утраченного