Людям подобных фаз этногенеза всегда кажется, что они подошли к порогу счастья, что они около завершения развития, которое в XIX в. стали называть прогрессом. И в какой-то мере это правильно. Если понимать под прогрессом движение вперед по ходу времени, то после вечерней зари наступают голубые сумерки, а за ними надвигается черная ночь. Однако эта последняя фаза современниками из виду упускается, вероятно, по причинам эмоциональным. Древние русичи исключением не были. Им, как римлянам эпохи Каракаллы, византийцам — современникам Исаака Ангела, китайцам династии Южная Сун и древним персам, благоденствовавшим в империи Ахеменидов, представлялось, что «украсно украшенная» Русская земля будет процветать до скончания мира, причем для поддержания этого благополучия от обитателей ее не потребуется никаких усилий.
И как легко они забыли жуткий разгром Киева в 1203 г., уничтожение земли Рязанской, которую великий князь Всеволод в 1208 г. «положил пусту», и девять с лишним тысяч трупов на берегах реки Липицы! Все это им казалось прошлым, о котором можно не вспоминать, чтобы не портить себе настроения. Жить стало легко и приятно, а главное — свободно, потому что Руси ничто не угрожало, а значит, можно было расслабиться и не думать о судьбе своего Отечества. Это блаженное состояние продолжалось 20 лет. За это время рязанские князья, пришедшие на выручку своим союзникам — половцам, дабы отразить сельджукский десант в Крыму в 1222 г., потерпели сокрушительное поражение. Снижение пассионарного напряжения этнической системы, конечно, не благо, но при наличии достаточной материальной базы и обилии природных ресурсов можно поддерживать процветание страны и народа очень долго. Ведь продержались же Комнины в Византии, окруженной с трех сторон врагами, целый XII век! Но, правда, там было одно обстоятельство, крайне важное для финальных фаз этногенеза, — отработанная и слаженная духовная культура — православие, очищенное от ересей и пережитков древних культов, поэтому византийский утес принимал удары бурных волн: с востока — сельджуков, с запада — норманнов, с севера — печенегов и венгров — и устоял.
На Руси византийская культура одержала победу, захватила командные позиции, но укорениться в массах не успела. Да и сами князья и их бояре не забыли верований своего народа и собственного детства. Культура Древней Руси была блестящей, но рыхлой, а вокруг Руси клубились чужие и враждебные вероучения. Короче, кризис пассионарности и кризис мировоззрения в XII в. на Руси совпадали. Пассионарность этноса — это двигатель корабля, а культура этноса — это руль. Кораблю необходимо и то и другое.
Больше всего отозвалась дивергенция на славянском мире. Его разорвало на две части. Западные славяне слились с «христианским миром» Европы, южные подчинились Византии, а восточные вобрали в себя разноэтничное население от Карпат до Волги, смешались с ним и сделались вторым центром православия, а точнее — двоеверия, оказавшегося цементом, скрепившим многие этносы в суперэтническую систему, культура которой до сих пор вызывает восхищение.
Итак, вследствие раскола этнического поля славянство как этноисторическая целостность исчезло, оставив потомкам реликт — славяноязычие — и воспоминания о былом. В XII в. Русская земля сама превратилась в суперэтнос, где славянский элемент был ведущим, но не исключительным.
102. В лучах вечерней зари