В эпоху поздней Античности проблема сатаногенеза дебатировалась неоднократно. Во II в. дьявола в церковную догматику ввел Ириней Лионский, определив ему в ней точное место. Иринею же принадлежит и ясно выраженная мысль о том, что дьявол создан подобно другим ангелам, что он по природе своей добр, обладает свободной волей и мог бы творить одинаково доброе и злое, но по собственной воле и вине стал злым и творит одно лишь злое. Он «злоупотребил» своею свободою ввиду присущих ему гордыни, надменности и чванства, а также в немалой степени зависти; за эти свойства он, по словам Оригена, был низринут с неба на землю и превратился в своего рода падшего ангела. Особенно сильно разгорелась его зависть, когда он убедился, что у Адама и Евы имеются дети; он увлек поэтому Каина на убийство брата, любезного богу, и стал родоначальником смерти, продолжающейся еще и ныне. Кроме указанных свойств, на падение дьявола с неба влияла еще и его непомерная похоть, причина падения столь многочисленных ангелов, гнавшихся за дщерями смертных. От сожительства с ними падших ангелов произошли «недостойные небожительства» демоны, помощники и сотрудники дьявола, рыскающие по свету и причиняющие людям много зла. По словам Иринея, падение дьявола произошло в период между сотворением человека и его искуплением, причем падший ангел телесен, хотя тело его «менее физическое, нежели обычное человеческое тело».
[500]Легко заметить, что версия Иринея Лионского восходит не к Евангелию, а к «Откровению Еноха», датируемому 165 г. до н. э. Это возврат к ветхозаветной традиции, претерпевшей в эпоху Маккавеев существенные изменения. В кумранских текстах изложено учение о том, что бог знаний сотворил духов Правды и Кривды, или света и тьмы, которые борются между собой «в сердце мужа» (человека). Бог Израиля помогает сынам Правды, которые в конце концов одержат решительную победу.
[501]Это учение расходится с библейским монотеизмом, по которому добро и зло равным образом происходят от Яхве. Так, автор главы 45-й Исайи восклицает: «Создающий свет и творящий тьму, делающий мир и творящий зло — Я, Яхве, делающий это» (45.7 и 44.6–7).
[502]И. Д. Амусин полагает, что на мысли кумранцев повлияла персидская философия зерванизма — учения о Зрване — «бесконечном времени», породившем и Ормузда, и Аримана. Но если так, то «Откровение Еноха» — протест против дуализма и оправдание дьявола, обозленного слишком жестоким наказанием.
Почему версию Еноха приняли Ириней и Ориген — понятно. В их время главным врагом церкви был гностицизм. Ища аргументы против Маркиона, христианские полемисты взяли на вооружение древние идеи, которые потом повисли на них как тяжкий груз. Оригену пришлось выдвинуть идею прощения дьявола богом, разумеется, после Страшного суда, хотя дьявол отнюдь не желает быть прощенным. Церковь не приняла версию Оригена, но и не отвергла интерпретацию Иринея, точнее, Еноха. Поэтому вопрос о сатаногенезе остался открытым.
Иринею же принадлежит объединение двух проблем: природы дьявола и природы демонов, по сути разделенных, даже если признать дьявола (сатану) за одного из демонов, под которыми древние разумели существ нашего мира, но более совершенных, чем люди.
«По убеждению богослова II века Татиана, тело дьявола и демонов состоит из воздуха или огня. Будучи «почти телесным», дьявол и его помощники нуждаются в пище, и Ориген утверждает, что они «жадно глотают» жертвенный дым. Они умственно и физически богаче одарены, нежели обыкновенный смертный, и ошибочно предполагать, учит Татиан, что они — души умерших. На основании расположения и движения звезд они предвидят будущее и обладают также потаенными знаниями, которые они охотно открывают женщинам».
[503]Это учение было актуально во II–III вв., когда христиан казнили императоры, почитавшие именно демонов, называвшихся богами. Тогда духи покойников, эмпузы, были объектом деятельности колдунов, тоже преследуемых римскими законами. Но для германцев, обратившихся в христианство, эльфы, феи и гномы были «маленьким народом», а отнюдь не врагами. Зато души умерших, но не успокоившихся людей (вампиры) внушали непреоборимый страх, а реальное существование дьявола как источника зла не возбуждало сомнений. И вдруг великий ученый проповедует, что страшные призраки угодны богу, который людей знать не хочет, а сам он не податель света, а «божественный мрак».