Тоньюкук.Самым разумным для имперского правительства было бы еще в 717 г. наступление на утомленных внутренними войнами тюрок. Но обстоятельства помешали этому. В 716 г. на западе воскресла держава тюргешей, вождь которой, Сулу, был явно враждебен Империи. Причина этого была в том, что имперскими уполномоченными в Западном крае были царевичи Ашина, т. е. западнотюркские законные ханы, у которых тюргеши стремились отнять гегемонию. Ашина Хянь просил подкреплений из Китая, но ничего не получил. Правительство решило договориться с Сулу и послало ему назначение на пост главнокомандующего и княжеский титул. Но пока посольство медленно тянулось по караванному пути, Сулу, еще не зная, насколько благоприятно для него сложились обстоятельства, начал военные действия
[1229]. Помощник наместника Кучи нанял карлуков для борьбы против тюргешей и вместе с Ашиной Хянем напал на Сулу, но, не имея поддержки из метрополии, не добился успеха. Хянь уехал в Чанъань и там умер. В 717 г. Сулу прислал в Чанъань посольство с предложением мира, а в 719 г. получил титул Чжуншун-хана, т. е. верного и послушного хана. Титул не соответствовал действительности, но наступление арабов связало тюргешам руки и сделало их безопасными для Империи.
Другая неприятность возникла на востоке. Один из киданьских вождей, Кэтугань, убил поставленного Империей князька и при попытке наказать его за убийство в 718 г. разбил китайско-татабийский отряд. Пока этот инцидент был улажен, прошел еще год, и лишь к 720 г. имперская армия смогла выступить против тюркского хана.
Зато имперская дипломатия имела крупный успех, так как ей удалось привлечь к союзу против тюрок племя басмалов, обитавшее в юго-западной Джунгарии
[1230]. Басмалы были осколками великого тюркского каганата и управлялись князьями из рода Ашина
[1231].
По плану, разработанному в Чанъани, кидани, татабы и басмалы должны были разными дорогами, но в одно время подойти к ставке Бильге-хана и схватить его. Для поддержки авангарда была мобилизована имперская армия в 300 тыс. человек. Легко заметить, что план был абсолютно невыполним, так как согласовать движение войск в Маньчжурии и Казахстане было немыслимо, к тому же не только между кочевыми князьями, но и между имперскими полководцами согласия не было
[1232]. Это учел Тоньюкук и посоветовал хану не беспокоиться, а за три дня до прихода врага отступить на север и дожидаться, пока у китайцев кончатся съестные припасы и они сами пойдут назад. Но случилось другое: басмалы первыми подошли к тюркской орде и, узнав, что их союзники опоздали, пошли назад. По совету Тоньюкука тюрки оставили их в покое, т. е. дали возможность изнурить лошадей и всадников непрерывным движением, а сами форсированным маршем (на рысях) двинулись на Бэйтин-Бишбалык и взяли его неожиданным нападением. Утомленные басмалы тянулись к Бишбалыку, который был базой наступления, но вместо отдыха и провианта нашли там врага. Окруженные под стенами крепости басмалы сдались, и план кампании был сорван.
Но тюрки не ограничились этим. Из Джунгарии они перебросили свои войска в Ганьсу, в тыл китайской армии, и ограбили окрестности Ганьчжоу, Юаньчжоу и др. Комендант Лянчжоу Ян Кин-шу собрал телесцев племени киби
[1233]и, присоединив к ним свои войска, вышел из крепости, чтобы дать сражение. Тюрки приняли бой. Сила имперцев была в пеших лучниках-кибисцах, а тюрок — в конных копейщиках. Был сильный мороз, и китайские ратники, которые не могли натягивать луки в рукавицах, обморозили себе руки. Потеряв возможность стрелять, они были переколоты тюркскими всадниками. Слава победы пролетела по Великой степи, и все мятежные племена склонили головы перед волчьей головой на знамени тюркского хана.
Затем наступила очередь киданей. Тюрки нагрянули на них зимой 721 г. Судя по отсутствию в надписи Бильге-хана подробностей, касающихся этого похода, можно думать, что он мало дал тюркам, но весной 722 г. они обрушились на татабов и разгромили их самым жестоким образом, причем даже женщины, захваченные в плен, были перерезаны
[1234]. После этого у империи Тан не осталось союзников в степи, а следовательно, и возможностей к продолжению войны.
Отзвуки победы.Победа под Бишбалыком нашла свое отражение в небольшой надписи в Хойто-Тамире
[1235]. «В год обезьяны… [38]
[1236]».