В Древнем Китае – это эпоха семи «Воюющих царств». Для наглядности позволим себе иллюстративную аналогию: сопоставим Китай IV в. до н. э. с Европой XVI в. Аналогом воинственной и пропитанной мавританским духом Испании было царство Цинь, включившее в себя воинственные племена ди, обитавшие в лёссовых долинах Шэньси и джунглях Сычуани и подчинившее их жестокой дисциплине доктрины легизма, аналога иезуитского ордена. Франции соответствовала богатая, культурная и веселая страна Чу, прикрытая с севера голубой рекой Янцзы, а с юга – непроходимыми джунглями. Чу была самой опасной соперницей Цинь, противопоставляя жесткой солдатской системе очарование роскоши, искусства и свободы. Сердце Китая, территория бывшего царства Дзинь, наследницы империи Чжоу, распалось на три небольших царства: Хань, Вэй и Чжао; им соответствовала территория Германии, тоже раздробленная и тоже наследница – Священной Римской империи германской нации. Восточное царство Ци, расположенное в Шаньдуне, легко сопоставить с Англией, а заброшенное в Ляодун царство Янь – со Швецией или с Данией. Ситуации при такой расстановке сил были аналогичны: Испания, возглавив Контрреформацию, хотела подчинить себе всю Европу, но, к счастью для себя, успеха не имела. Цинь, со своей доктриной легизма, покорила в III в. до н. э. весь Китай… себе на беду.
Ну, представим на минуту, что такое же завоевание – Европы – удалось бы Филиппу II. Что было бы? Инквизиция по всей Европе; испанские гарнизоны в Париже, Женеве, Лондоне, Стокгольме, Венеции, на что не хватило бы всех юношей Испании. Огромные расходы на армию и полицию, ибо надо было еще держать фронт против Турции; а это значит – изнуряющие налоги, вызывающие всеобщую народную ненависть. И при первом же удобном случае – всеобщее восстание народов, которые не щадили бы завоевателей. Этой судьбы Испания избежала, но именно это произошло с царством Цинь в 207 г. до н. э. Цинь уже не воскресла никогда, а обескровленный Китай было легко объединить первому же способному на то претенденту. Таковым оказался крестьянин Лю Бан, давший империи, построенной на руинах, наименование Хань. В сходных ситуациях могут быть разные результаты.
Средневековый Китай, возникший на развалинах древнего царства Цинь, как «Христианский мир» Западной Европы возник на руинах Древнего Рима, сложился как этническая целостность в VI в.
[400]и достиг аналогичной фазы в XII–XIII вв. Его постигла иная участь: блестящая культура эпохи Сун при омерзительной администрации и деморализованном правительстве стала добычей иноземцев: тангутов, чжурчжэней и монголов. В отличие от Арабского халифата и арабоязычного мусульманского этноса Китай воскрес при династии Мин, но это уже иная фаза этногенеза.
Как видно из приведенных примеров, а все прочие им не противоречат, фазу надлома трудно считать «расцветом». Во всех известных случаях смысл явления заключается в растранжиривании богатств и славы, накопленных предками. И все же во всех учебниках, во всех обзорных работах, во всех многотомных «историях» искусства или литературы и во всех исторических романах потомки славят именно эту фазу, прекрасно зная, что рядом с Леонардо да Винчи свирепствовал Савонарола, а Бенвенуто Челлини сам застрелил из пушки изменника и вандалиста – коннетабля Бурбона.
Очевидно, впечатления от столь широкого диапазона поступков – от подвигов до преступлений – сильно воздействуют на исследователя или романиста, а каждому человеку свойственно помнить светлые полосы спектра и забывать темные пятна. Поэтому-то и называют эти жуткие эпохи «расцветом».
Жертвы расцвета