слонов, о средневековых сражениях конных рыцарей в латах, о войнах, где применялись такие
новшества, как лазер и ядерное оружие, и о смертоносных схватках будущего, в которых
принимали участие межзвездные корабли разных солнечных систем и галактик. Сила и размах
этих военных сцен и соответствующих переживаний обычно превышают уровень, который
прежде считался переносимым для человека. Хотя общий контекст этих переживаний
обеспечивается перинатальными матрицами, их специфическое содержание часто включает
трансперсональные явления.
В переживаниях людей, которые действительно воевали или же испытали
военные действия на себе как мирные жители, воспоминания о тех временах часто живо
воссоздаются одновременно с военными сценами, относящимися к различным историческим
периодам, в которых они не могли участвовать лично. Иногда их воображение черпает образы из
мифологии различных культур и архетипических сфер; разрушительный потенциал, который
высвобождается при переживании этих сцен, может превосходить все мыслимое в пределах
феноменального мира. В этом смысле типичны сцены восстания титанов против олимпийских
богов, битва светлых сил Ахурамазды против темных сил Аримана, гибель нордических богов в
Рагнареке, архетипические сцены полного разрушения Апокалипсиса и Армагеддона.
Две перинатальные матрицы, обеспечивающие почти весь военный
символизм,-это БПМ-II и БПМ-III. Для целей нашего изучения важно установить
главное различие между ними. Обе они тесно связаны с темой ужаса, агонии и
смерти, и обе обычно ассоциируются с образным рядом войны и
концентрационных лагерей. А отличает их эмпирический акцент и характер ролей,
которые отводятся испытателю. Человек, который находится под влиянием БПМ-
II, участвует в сценах насилия как беспомощная жертва, тогда как на нападающей стороне
всегда выступают другие лица Он переживает бесконечные мучения, выступая в роли
погребенных под останками разрушенных домов мирных жителей во время воздушных налетов,
селян, усадьбы которых уничтожайся безжалостными захватчиками, матерей и детей, попавших
под действие напалма, солдат, атакованных отравляющими газами заключенных
концентрационных лагерей
Общая атмосфера таких сцен связана с горем, отчаянием, мукой, безнадежностью и
абсурдностью человеческого существования.
Природа военных переживаний, связанных с БПМ-III, совершенно иная. Хотя актуальный
образный ряд может быть тем же, индивид не отождествлен исключительно с угнетенной и
растоп-танной жертвой. Ему доступен опыт эмоций и телесных ощущений агрессора или тирана,
и одновременно он может выступать в роли наблюдателя. Переживая эту матрицу можно
побывать во всех ролях но основной акцент остается на взаимосвязи протагонист и их
взаимодействии друг с другом. Преобладающей эмоциональной атмосферой будет необузданное
инстинктивное возбуждение наряду с агрессивностью, страхом, сексуальным волнением,
странной очарованностью, необычной смесью боли и удовольствия, а также скатологическим
компонентом.
Нашему обсуждению будет полезно сравнение эмпирических характеристик
этих двух матриц с биологическими ситуациями, к которым они относятся, - с первой и