такому, например, как подлинное отождествление с животной или растительной формой, полная
отдача динамической силе архетипа, эмпирическое воспроизведение исторического события или
драматического сюжета из иной культуры, переживание того, что кажется сценой из прошлого
воплощения.
Базисная стратегия, ведущая к наилучшим терапевтическим результатам, требует, чтобы
терапевт и пациент на время отказались от каких-либо концептуальных рамок, так же как от
ожиданий и представлений о том, куда поведет процесс. Они должны стать открытыми,
храбрыми и просто следовать за потоком энергии и опыта, куда бы он ни вел, глубоко веря, что
процесс сам пробьет себе дорогу на благо пациенту. Всякий интеллектуальный анализ во время
переживания обычно оказывается признаком сопротивления и серьезно мешает прогрессу.
Именно поэтому выход за обычные концептуальные границы является неотъемлемой частью
путешествия в глубины само исследования. Поскольку ни одно из трансперсональных
переживаний не имеет смысла в контексте механистического мировоззрения и линейного
детерминизма, интеллектуальная обработка во время трансперсональных сеансов обычно
отражает нежелание испытывать то, что нельзя понять, что не вмещается в концептуальные
рамки пациента. Определенное виденье себя и мира является составной частью его
проблематики и в каком-то смысле порождает эти проблемы. Таким образом, приверженность к
старым концептуальным схемам является антитерапевтическим фактором первичного значения.
Если терапевт готов поощрять и поддерживать процесс, даже не понимая его, а пациент
открыт навстречу эмпирическому путешествию по незнакомым территориям, их вознаградит
небывалый терапевтический успех и концептуальный прорыв. Некоторые из сложных
переживаний, проявившихся в этом процессе, станут понятными позднее, в значительно
расширенных или в совершенно новых пределах. Однако иногда можно добиться серьезного
эмоционального прорыва и личностной трансформации без адекватного рационального
понимания. Это резко отличается от знакомой до боли ситуации во фрейдистском анализе, когда
детальное понимание проблем на языке собственной биографии сочетается с терапевтическим
застоем и очень небольшим прогрессом.
В предлагаемом подходе терапевт поддерживает переживание независимо от его
содержания, а пациент позволяет ему происходить, не анализируя. После того, как переживание
завершено, они могут попытаться обосновать происшедшее, если у них появится такое желание,
осознавая при этом, что так или иначе обсуждение будет академическим упражнением, не
имеющим большой терапевтической ценности. Любую систему объяснения следует
рассматривать как временную вспомогательную структуру, поскольку базисные предположения
относительно Вселенной и себя самого радикально меняются по мере того. как человек пе-
реходит от одного уровня сознания к другому. Вообще, чем полнее опыт, тем менее требует он
анализа и интерпретации в силу своей самоочевидности и самоценности. В идеале разговор,
следующий за терапевтическим сеансом, приобретает форму доверительного общения о
волнующем открытии, а не болезненного стремления понять, что же произошло. Привычка