основе образец переживания (действительное появление на свет), как
правило, возникает мотив огня. Нас переполняют чувства, что тело наше
пожирает палящий жар, охватывают видения горящих городов и лесов или
мы представляем себя жертвами на заклании. Архетипические версии этого
огня могут принимать вид очистительного пламени чистилища или
сказочной птицы-феникс, погибающей в жаре своего горящего гнезда и
возникающей из пепла возрожденной и юной. Кажется, что очистительный
огонь уничтожает в нас все порочное и готовит нас к духовному
возрождению. Когда же мы вновь проживаем момент рождения, мы
переживаем его как полное исчезновение, за которым следуют
возрождение и восстановление.
Чтобы понять, почему же мы переживаем повторное проживание
биологического рождения как смерть и возрождение, нужно представлять,
что происходящее с нами — нечто намного большее, чем просто отклик на
первичное событие деторождения. Во время родов мы полностью зажаты в
родовых путях и не имеем никакого способа выразить свои необычайные
чувства и ощущения. Стало быть, наша память о подобном событии
остается психологически не переваренной и не принятой. Многое из нашего
последующего самоопределения и установок по отношению к миру сильно
14
поражено тем глубоким напоминанием о той уязвимости, беспомощности и
слабости, которые мы пережили при рождении. В каком-то смысле мы были
рождены анатомически, но в действительности не наверстали это
эмоционально просто лишь тем, что появились на свет и оставили
опасность позади.
«Умирание» и мучения во время борьбы за рождение отражают
настоящую боль и действительную угрозу жизни в ходе биологического
рождения. Тем не менее, это другой вид смерти Я, которая предшествует
возрождению. Это «смерть» наших старых представлений о том, кто мы
есть, и о том, чему же подобен мир, который был высечен для нас (как
были
высечены
наши
физические
впечатления)
травматическим
запечатлением рождения.
По мере того как мы вычищаем эти старые программы из нашего тела
тем, что допускаем их проявление в сознании, они теряют свою
эмоциональную нагрузку и сокращают свое разрушительное воздействие на
нашу жизнь. При более широком охвате это событие в действительности
является необычайно целительным и преображающим. Однако в то время
как мы приближаемся к окончательному освобождению, у нас
парадоксальным образом появляется чувство, что когда старые отпечатки
покинут наш организм, то мы умрем вместе с ними. Временами мы
переживаем не только чувство нашего личного устранения, но также и
разрушение того мира, который мы знаем.
И тогда, когда от переживания изначального освобождения нас
отделяет лишь один-единственный шаг, у нас внезапно возникает
ощущение всепронизывающей тревоги и надвигающейся катастрофы
необычайных размеров. В духовном странствии на стадии смерти Я
впечатление неизбежного рока бывает абсолютно убедительным и
всепоглощающим. В этот миг нам может потребоваться ободрение и
психологическая поддержка. Главное чувство: мы теряем все, что нам
известно, и все, что есть мы. И в тот миг у нас нет никаких представлений о