Теперь совершенно один, и более того, с очень ограниченными средствами, я двинулся в направлении Центральной Азии.
Преодолев с невообразимыми трудностями всякого рода великие и малые препятствия, я прибыл в город Янгихисар в бывшем китайском Туркестане, где, с помощью моих старых друзей, я запасся деньгами, а затем оказался в том самом месте, где жил несколько лет назад, когда восстанавливал свое здоровье, пошатнувшееся из-за шальной пули номер два.
Это место расположено на юго-западной окраине пустыни Гоби и является в моем представлении самым изобильным и цветущим из всех частей поверхности нашей Земли.
А относительно воздуха в этой местности и его целебного влияния на каждого, кто его вдыхает, я скажу, что он поистине очистителей.
Если рай и ад существуют в реальности, и если они испускают какое-то излучение, то воздух в пространстве между этими двумя источниками был бы наверное именно таким.
Потому что на одной стороне - почва, которая почти буквально источает из себя, как из рога изобилия, всевозможные виды земной флоры и фауны и фоскалии, и сразу же рядом с этой изобильной почвой - пространство во много тысяч квадратных километров, представляющее в буквальном смысле ад, где не только ничего не растет, но все, что выросло в другом месте, случайно попадая в него, полностью разрушается за очень короткое время, не оставляя никакого следа.
Именно здесь, на этом маленьком, единственном в своем роде кусочке твердой поверхности нашей Земли, воздух которого, то есть наша вторая пища, берет свое начало и трансформируется между силами рая и ада, во мне происходило, в конце моего посещения этого места, а потом в другой раз в почти бредовом состоянии, точно такое же само-убеждение, в связи с которым в моем сознании, вечером 6 ноября, как я упомянул выше, промелькнула идея, которая показалась мне тогда полностью абсурдной.
В первый раз мои друзья привезли меня туда в бессознательном состоянии вскоре после того как я был ранен второй шальной пулей.
Вначале рядом со мной было много друзей, среди которых было пятеро вышеупомянутых врачей.
И когда, после возвращения сознания, я пошел на поправку, все они постепенно уехали, и я остался там с одним тибетцем и одним очень молодым кара-киргизом.
Живя там, вдали от людей всех типов и видов, в компании этих двух симпатичных людей, заботившихся обо мне почти по-матерински, и питаясь вышеупомянутым "очистительным воздухом", я за шесть недель поправился настолько, что уже хотел и был в состоянии в любой момент покинуть это целительное место.
Все уже было собрано и упаковано, и для продолжения путешествия мы ожидали только прибытия отца молодого кара-киргиза с его тремя верблюдами.
Так как у меня были сведения, что в одной из долин горы, называвшейся тогда "пик Александра III", находились в то время несколько русских офицеров, топографов Туркестанского Топографического Управления, среди который был один из моих очень хороших друзей, я настоял, чтобы мы сперва зашли к ним, а оттуда уже присоединились к какому-нибудь большому каравану и пошли сначала в Андижан, а затем в Закавказье, чтобы повидать моих родителей.