Или так называемый «дровосек» везет дрова на базар на своих собственных волах из лесу в город. Толпа горожан стаскивает его с телеги и, намяв ему бока, очень деликатно снимает с волов ярмо и сопровождает их туда, куда они пожелают пойти. А если телега оказывается в таком месте города, где она могла мешать движению, толпа горожан сама тащила телегу на базар и бросала ее на произвол судьбы.
Благодаря этой моей выдумке, в городе Гоб очень скоро возникли разные совсем новые обычаи.
Так, например, там установился обычай ставить кормушки на всех площадях, в общественных местах и на перекрестках города, куда жители города Гоб могли утром бросать отборные куски пищи для собак и других бездомных существ разных форм; а на рассвете бросать в море Благоденствия всякую пищи для существ, называемых «рыбами».
Но наиболее своеобразным был обычай обращать внимание на голоса существ разных форм. Как только они слышали голос существа любой формы, они тотчас же начинали восхвалять имена своих богов и ждать их благословения. Это могла быть пение петуха, лай собаки, мяуканье кошки, вопли обезьяны и т. д… Это всегда приводило их в трепет.
Здесь интересно отметить, что по той или иной причине они всегда в таких случаях поднимали голову и смотрели вверх, хотя, в соответствии с учением их религии, считалось, что их бог и его помощники существуют на том же уровне, что и они, а не там, куда они устремляют свои взоры и молитвы.
Наблюдать в такие моменты их лица было чрезвычайно интересно.
– Простите, Ваше Высокопреподобие, – вмешался в этот момент старый преданный слуга Вельзевула Ахун, также слушавший его рассказ с большим интересом. – Вы помните, Ваше Высокопреподобие, сколько раз в том самом городе Гоб нам самим приходилось на улицах плюхаться ниц во время криков существ различных форм?
На это замечание Вельзевул сказал:
– Разумеется, помню, дорогой Ахун. Как можно забыть такие комичные впечатления?
– Тебе следует знать, – продолжал он затем, опять обращаясь к Хусейну, – что существа планеты Земля невообразимо горды и обидчивы. Если кто-нибудь не разделяет их взглядов, или не хочет поступать как они, или критикует их проявления, они, о! очень негодуют и обижаются.
Имей власть, они приказали бы всякого, кто посмел поступать не так как они, или критиковать их поведение, запереть в комнате, обычно кишащей так называемыми «крысами» и «вшами».
А иногда, если оскорбленный обладал большей физической силой и за ним не наблюдало важное власть имущее существо, с которым у него не очень хорошие отношения, он просто отодрал бы обидчика как сидорову козу.
Очень хорошо зная также и эту сторону их странной психеи, я не имел желания оскорблять их и навлекать на себя их гнев; кроме того, я всегда хорошо понимал, что оскорбление религиозного чувства кого бы то ни было противно всякой морали, поэтому, существуя среди них, я всегда старался поступать как они, чтобы не выделяться и не привлекать их внимания.