Александр Беляков, руководитель Московского центра Туринской плащаницы, выдвинул гипотезу «огненного тела»: воскресающая плоть внутри льняной ткани в определенный миг оказалась окруженной световидной энергией в форме тела.Как бы там ни было, есть еще теории, связывающие появление образа с редкими естественными процессами, например с химическими реакциями между телом Иисуса и тканью погребальной пелены.
Для начала давайте обратимся к теории «ис- парениеграфии» Поля Виньона. Виньон предположил, что ткань была пропитана ароматическими маслами мирры и алоэ. Это соответствует евангельским описаниям. И такая пропитанная маслами ткань вступила в реакцию с аммиаком, выделявшимся телом. Что тоже соответствует суровой действительности — тела людей, умерших в результате страшных пыток и мучений, покрываются «смертным» потом. В немнеобычайно велико содержание мочевины, изобилующей аммиаком.
Исследования в этом направлении продолжили Эльмар Грубер и Хольгер Керстен. Они провели эксперимент прямо на себе. Умастили тело Керстена смесью алоэ и мирры и затем подвергли локальному нагреванию. Их не настолько волновало происхождение изображения на пелене, как тот вопрос, что в теле Иисуса еще продолжала теплиться жизнь. Изображение они получили, а догадка так и осталась догадкой.
Родни Хор выдвинул гипотезу так называемой термографической коррекции. Он хотел доказать, что, находясь во гробе, Иисус, возможно, оставался живым и поэтому более теплым, чем все остальные предметы в гробнице. И добавил, что воскрешение — это всего лишь возвращение из состояния комы. Доказывал Хори то, что если тело оставалось теплым, то нижняя, или задняя, половина покрова тоже была бы теплее верхней половины. Это могло бы объяснить, почему одна часть плащаницы темнее другой. Само же тело покоилось в саркофаге, накрытом сверху не крышкой, а полотном.
Окончательного ответа не дано, как не дано и ответа на другой вопрос: кто тот человек с плащаницы?
Продолжение легенды о плащанице
По возвращении в Аккон Жан-Пьер де Вуази решил нанести визит Гюго де Бульо. Тот явно обрадовался приходу молодого барона. Ондержал правую руку Жана-Пьера между своими влажными руками и многословно заверял в том, как рад его визиту. Прикосновения монаха были неприятны Жану-Пьеру, но из вежливости он не отваживался забрать руку.Наконец ему удалось достать из складок плаща маленький белый пакетик.
— Я кое-что доставил вам, фрадре, из Иерусалима. Это только мелочь, но думаю, она заинтересует вас.
Монах выудил маленькие монетки.
— Это монеты времен нашего Господа Иисуса Христа,—пояснил юный барон.—В греческих буквах на них отчеканено имя императора Тиберия. Видите?
Монах повертел монеты.
— Такой бесценный дар я не могу принять...—проговорил наконец францисканец. И мгновенно спрятал мешочек с монетами в складках своей коричневой рясы. А потом спросил:—Откуда они у тебя, сын мой?
— От арабского торговца,—ответил Жан-Пьер.—От отца я слышал, что вы любите древности, и подумал, что вам понравятся эти монеты... Это, конечно, не реликвии, но все же Понтий Пилат оставил о себе память в Священном Писании...
— Все верно!— ссерьезным видом отозвался монах.—Понтий Пилат был своего рода некрещеным святым. Он пытался спасти Господа нашего Иисуса Христа от проклятых иудеев, требовавших распятия!