Палатка Людовика IX в развалинах древней римской крепости была просторной и высокой. У входа развевалась эмблема с золотыми лилиями на красном бархате. В пятидесяти шагах от шатра короля стояла дюжина воинов.
Когда юного Жана-Пьера де Вуази ввели в королевскую палатку, рыцарь замер на мгновение.
Хоть горел огонь во многих серебряных жаровнях, хоть поблескивало бессчетное множество свечей, в шатре было сумрачно. Ложе короля было со всех сторон окружено знатными крестоносцами и священниками, среди них стояли сыновья короля, его младший брат Альфонс Пуату, королевский племянник Роберт Артуа, а также король Наварры. И толькоспустя несколько мгновений Жан-Пьер увидел изможденную фигуру на ложе—это был Людовик IX. Словно издалека доносилась молитва священника.
Людовик IX тяжело дышал, его губы дрожали. Тонкая струйка слюны стекала из уголков его рта. Из глаз монарха текли слезы.
В этот момент в шатер вступил епископ Турский в сопровождении двух священников. На голове его была митра, а в правой руке золотой цимборий. Епископ приблизился к ложу умирающего. Руки монарха мелко дрожали. Епископ открыл цимборий и протянул королю гостию, а священники упали на колени.
Дыхание короля становилось все тяжелее, грудь вздымалась и опускалась с большим трудом. Правой рукой король в отчаянии прижимал к сердцу деревянное распятие.
Внезапно кто-то сказал Жану-Пьеру:
— Приблизьтесь, барон де Вуази, передайте ваше послание...
Адмирал Флоренц де Веренн склонился перед королем:
— Сир, это Жан-Пьер де Вуази, младший сын барона Рэде, Пьера III де Вуази. Он доставил вам послание эмира Тунисского, Аль-Мустанзира, чьим заложником стал в недавнее время.
Жан-Пьер упал перед ложем умирающего короля на колени, желая поцеловать дрожащую руку Людовика.
— Не подходи близко, сын мой, избегай опасного для твоей жизни прикосновения к моему телу...—задыхаясь, прошептал король.
— Нет! Нет!—с жаром возразил юный барон.—Дозвольте мне поцеловать вашу руку, сир! Не бойтесь за меня! Ваши заслуги перед Христом охранят меня от болезни. Ибо спешил я предложить вам мир от эмира Туниса. Аль-Мустанзир клянется и впредь с добротой и почтением относиться к христианам в своих землях. А еще обещает эмир, что не придет на помощь султану Бибару, если армия крестоносцев двинется на Египет.— Сэтими словами Жан-Пьер положил на королевское ложе послание Аль-Мустанзира.
— Мир... мир...—закашлялся король. Казалось, письмо эмира очень взволновало его. Лицо Аюдовика было бело, как мрамор.
— Следуйте за мной, мои отважные воины!—внезапно прохрипел король; в глазах его появился странный блеск. А голова в волнении начала метаться из стороны в сторону.—Вот он, крест... там, за той стеной... О Гроб Христов! Трепещи, нечистый, неверующий народ! Крестоносцы, разрушьте, уничтожьте эти стены!
— Он бредит...—прошептал король Наваррский.
Король со свистом втягивал в легкие воздух.
— Это твой дворец небесный, да, Иисус?—прошептал Людовик. Его глаза были открыты и во что-то вдали жадно вглядывались. Щеки короля внезапно раскраснелись, как будто кто-то ударил его по лицу.— Облаженный Сион, приветствую тебя!
— Отец! Не покидай нас... — умолял дофин.
Властитель Франции отдал душу Творцу всего сущего.