Смолкли последние аккорды, и зал начал бурно выражать свою радость. Было видно, что певца здесь любили, ждали и были безумно рады его выступлению. Серж спел еще несколько песен, публика подпевала, скандировала его имя, топала, хлопала и приплясывала. Примерно через полчаса он объявил перерыв и направился к нам.
— Ну вот, — представил нас друг другу Гена, — рок-звезда Серж, в миру Сергей Ларионов, в монашестве (бывшем) отец Сергий. Он же — кандидат филологических наук, лингвист, посвятивший свою диссертацию саидскому диалекту коптского языка.
— Ох ни фига ж себе… — только и смог сказать я, пожимая руку Сержа, на указательном пальце которой красовалось массивное серебряное кольцо с коптским крестом.
— Привет, Этьен, — улыбнулся он. — Как тебе здесь?
— Да ничего клуб, видно, что здесь собирается определенный контингент…
— Это точно… А как музыка?
— Знаешь, — я нисколько не покривил душой, — очень за душу берет. В особенности как ты спел первую свою балладу, у меня просто мороз по коже пошел… Слушай, но мне показалось, что звучала не одна акустика, между тем на сцене ты был один…
— Да у меня нетгруппы. Я работаю только с сольными проектами. Всегда. Тут есть некоторые технические ухищрения, если попросту говорить — то включается фанера еще нескольких инструментов.
— Только имей в виду, эту фанеру Серега сам и пишет, — вставил свое слово Таманцев. — Он у нас человек-оркестр.
— Постойте, так ты, Сергей, говорил, что это твой очередной проект?
— Кассе, ты не поверишь, — снова откликнулся Геннадий. — Проект называется «Я — Иуда»…
— Опаньки!!!!!! А он при чем тут?
— Ну как же, я же коптолог, — пояснил Серж. — А в начальной коптской традиции Иуде уделялось очень много внимания, он был фактически ключевой фигурой ряда гностических апокрифов. Иуда — символ духовного поиска, нетщеславной любви, самопожертвования и самоотречения… Мне кажется, если вдуматься, Иуда — один из первых бунтарей в истории человечества, потому он вполне коррелирует с тяжелым роком. Кроме того, Иуда — это трагедия, смерть, космизм — то есть опять же тяжелый рок. Вот поэтому «Я — Иуда».
— Нет, у меня сегодня вечер откровений, — подивился я. — Сначала Генка предлагает встретиться в ночном клубе, потом сам туда припирается в косухе и бандане, по ходу оказывается, что специалист в области коптского, с которым мне и забита стрелка, рок-музыкант, тут лее выясняется, что он еще и монах-расстрига, как и сам Генка, ну и на закуску он говорит, что он торчит и прется от Иуды, расследовать обстоятельства жизни которого мы, собственно, и подвизались…
Минут через пять Серж снова вышел на сцену и снова запел. И я, то ли потому что выпил уже достаточно бренди, то ли потому, что так на меня все это подействовало, не зная слов, подпевал ему, и кричал его имя, и свистел, и размахивал зажженной зажигалкой, когда он исполнял наиболее лирические свои композиции. Это было в самом деле необыкновенно талантливо и красиво.
После того как Серж отпелся, мы втроем переместились в другое место, где просто пили остаток ночи да говорили о жизни.