Михаэль Газе, математик из Берлина, вычислил местоположение этой загадочной двери
[125]. Она находится в южной части пирамиды, приблизительно на высоте 59 метров над землей, где-то между 74 и 75 рядом каменной кладки пирамиды. Если это была шахта, закрытая дверью, то она должна была бы вести наружу на высоте примерно 68 метров над землей. Горизонтальное же расстояние от внешней стены пирамиды до этой загадочной камеры составляет около 18 метров. Естественно, что Рудольф Гантенбринк после этого открытия внимательно изучил южную стену пирамиды, но не обнаружил там ни одного указания на то, что где-то может находиться выход из камеры.
Обнаружение 60-метровой шахты в пирамиде — это сенсация, а то, что эта шахта перекрыта дверью, — еще одна сенсация. Следовало бы предположить, что после таких открытий упорство и старание Гантенбринка будут по заслугам вознаграждены, что его будут славить как героя-исследователя, как это бывает с теми, кто совершает прорыв столетия в какой-либо отрасли. К примеру, когда астроном открывает новое небесное тело, то нередко это тело называют его именем. Именно поэтому я называю открытую шахту «шахтой Гантенбринка». И я благодарен моим коллегам, которые последовали этому примеру. Но вот зависть и ограниченность египтологов вызвали реакцию на это открытие, противоположную ожидаемой. По их словам, эта шахта существовала всегда и некоторые ученые предполагали, что она там находится. Тут надо заметить, что, хотя ученым были известны горизонтальные отверстия шахт, которые начинаются с северной и южной стороны «камеры царицы», ни один египтолог не мог предположить, что там обнаружится ход, ведущий на 60 метров вглубь пирамиды. Наоборот! Их считали «шахтами душ, которые заканчивались после небольшого развития»
[126]. А предположения — это еще не открытия. Предполагать можно все что угодно. Открыл же ход длиной 60 метров с дверью в конце именно инженер Рудольф Гантенбринк, и никто другой.
Сам Гантенбринк делал это вовсе не в погоне за сенсацией. Его главной целью было выяснить, что скрывается в древней гробнице. Таким образом он хотел дать свежий толчок археологии, привлечь к исследованию древних строений новые технологии. Он — усердный и в высшей степени честный изобретатель, который свой опыт и свою гениальность обратил на благо захватывающей его науки. Но, очевидно, другой стороне это было не нужно. Гантенбринка восприняли крайне холодно.
После открытия шахты Гантенбринка ничего не произошло — в буквальном смысле этого слова. Несмотря на то что случившееся 22 марта 1993 года было самой настоящей сенсацией, как ученые в Каире, так и представители Немецкого археологического института не проронили по этому поводу ни слова — сенсационное открытие окружила железная завеса молчания. Широкой общественности не было представлено ни строчки на этот счет. Никому не разрешали что-либо обнародовать. И это открытие и по сей день оставалось бы неизвестным, если бы в дело не вмешался случай. Гантенбринк показал копию отснятого роботом видео специалистам. Тогда-то, две недели спустя после открытия (!), в британской прессе появилась небольшая заметка
Portcullis Blocks Robot in Pyramid(«Робот застрял в пирамиде»)
[127]. По факсу это сообщение достигло Каира. И какая же последовала реакция?