Все стояли, дрожа от страха, позеленевшие, с понуренными головами. Несколько человек, и в том числе прятавшиеся в кустах баддаги, бросились бежать и исчезли в лесной чаще.
Муллу-курумбы, покрывавшие, словно букашки, труп слона, глядели на англичанина смело, оскалив зубы и как бы вызывая его на действие.
Мистер К. окончательно вышел из себя.
– Прогоните ли вы, наконец, этих бродяг, подлые трусы? – зарычал он.
– Нельзя, сааб, – заметил седойшикари, –нельзя… Это нам верная смерть… Они на своей земле…
На сердитое восклицание поспешно слезавшего с лошади К. вождь курумбов, безобразный, как воплощенный грех, вдруг вскочив на ноги на голове слона, стал, кривляясь, прыгать на ней, скаля зубы и щелкая ими, как шакал. Потрясая уродливою головой и кулаками и выпрямившись во весь карликовый рост, муллу-курумб обвел злыми, сияющими, как у змеи, впалыми глазками присутствующих и прокричал:
– Кто первый дотронется донашегослона,скоро вспомнит нас в день своей смерти.Ему не видать новой луны… – Угроза была впрочем напрасная. Слуги чиновника словно превратились в каменные изваяния.
Тогда взбешенный К., перехлестав на пути толстою нагайкой правых и виновных, бросился с проклятием на курумба и, схватив его за волосы, швырнул далеко от себя на землю. Остальных, которые цеплялись, как вампиры, за уши и клыки мертвого слона и было воспротивились, он переколотил нагайкой и разогнал их в одну минуту. Уходя, они остановились шагах в десяти от К., который затем принялся сам вырезать клыки. По словам его слуг, во все время операцииони не спускали с него глаз.
Окончив работу, К. отдал клыки людям отнести домой, а сам уже было собрался занести ногу в стремя, когда его взгляд снова встретился со взглядом побежденного им старшины курумбов.
– Глаза этой гадины произвели на меня впечатление взгляда отвратительной жабы… Я почувствовал буквально тошноту… – рассказывал он в тот же вечер за обедом собравшимся у него гостям. – Я не мог удержаться, – добавил он с дрожью отвращения в голосе, – и ударил его еще несколько раз нагайкой… Карлик, лежавший до этого времени неподвижно в траве, на месте, куда я его бросил, быстро вскочил на ноги, но, к моему удивлению, не убежал, а только отошел немного далее и продолжал смотреть на меня, не спуская глаз…
– Напрасно вы не удержались, К., – заметил кто-то. – Эти уроды редко прощают.
К. расхохотался.
– В этом меня уверяли ишикари.Они ехали домой, точно приговоренные к смерти…Глáзабоятся!.. Глупый, суеверный народ. Им давно следовало открыть глаза на счет этогоглáза.Знаменитый «змеиный взгляд» возбудил во мне только более аппетита…
И он продолжал смеяться над суеверием индусов весь остальной вечер. На другое утро, под предлогом, что он очень устал накануне. К., встававший, как и все в Индии, очень рано, проспал далеко за полдень. Вечером у него сильно разболелась правая рука.
– Старый ревматизм, – заметил он, – через несколько дней пройдет.
Но на второе утро он почувствовал такую слабость, что еле мог ходить, а на третий – совсем слег. Врачи не находили у него никакой болезни. Не было даже лихорадки, а одна непонятная слабость и какое-то странное утомление во всех членах.
– Словно в меня влит свинец вместо крови, – говорил он знакомым.