Не покидая царства науки,как я его понимаю, я выполню свой долг до конца без умалчивания ради моей собственной славы и, говоря вашими собственными словами, «в этом большом скандале» я не хочу принять стыд на себя. Кроме того, я настаиваю, что это«так же научно, как все остальное».Если бы я теперь захотел поддержать теорию о вмешательстве развоплощенных духов, я не был бы в состоянии этого сделать, так как ставших известными фактов недостаточно для доказательства такой гипотезы Так как теперь обстоит, и в том положении, в каком я нахожусь, я чувствую себя достаточно сильным, чтобы выступить против любого. Хотят или нет, но все ученые должны научиться на собственном опыте, на собственных ошибках воздержаться от суждения о вещах, которые они недостаточно исследовали. Урок, который вы им в этом направлении дали, не должен быть потерян».
Женева, 21 декабря, 1854 г.
Давайте проанализируем вышеприведенное письмо и попытаемся раскрыть, что писатель думает или, скорее, чего он не думает об этой новой силе. Одно ясно, по крайней мере, выдающийся физик и натуралист допускает и даже научно доказывает, что различные манифестации происходят. Подобно мистеру Круксу он не верит, что эти феномены производятся духами развоплощенных людей, которые жили и умерли на земле, ибо в своем письме он говорит, что эта теория ничем не доказана. Он, несомненно, больше не верит в католических дьяволов или демонов, так как де Мирвиль, который цитирует это письмо в качестве триумфального доказательства против натуралистической теории Гаспарина, добравшись до этой фразы, спешит подчеркнуть ее значение следующей сноской:
«В случае Валлери –
возможно,но не в других местах!»
[106]
– выказывая этим свою озабоченность в передаче идеи, что профессор, отрицая участие дьявола в феноменах, имел в виду только проявления, происшедшие в Валлери.
Противоречия и, мы с сожалением констатируем, нелепости, в которые попадается Гаспарин, – многочисленны. Резко критикуя претензии ученых последователей Фарадеевских идей, он приписывает вещи, которые тот называетмагическими,по совершенно естественным причинам.
«Если бы, – говорит он, – нам пришлось бы иметь дело только с такими феноменами (которые наблюдал и объяснял (?) великий физик), мы могли бы держать язык за зубами; но мы имеем опытсверх того,и какая теперь польза, я хотел бы спросить, от этих аппаратов, которые показывали, чтонесознательное давлениеобъясняет все? Оно объясняетвсе,и в то же время стол сопротивляется давлению и принудительному направлению! Оно объясняетвсе,а мебель к которойникто не притрагивается,следует за указующим пальцем, онаподнимает на воздух,(когда к ней никто не притрагивается) и переворачиваетсявверх ногами!» [125, т. i, с. 217]
Но несмотря на все это, он беретсяобъяснитьэтот феномен.
«Люди будут выступать в защиту чудес, вы говорите – это магия! Каждый новый закон воспринимается ими, как чудо. Успокойтесь, я беру на себя задачу успокоить встревоженных. Перед лицом таких феноменов мы не пересекаем границ естественных законов» [125, т. I, с. 217].
Несомненно, не пересекаем. Но могут ли ученые утверждать, что они обладают ключами к этому закону? Мосье Гаспарин думает, что он обладает. Давайте посмотрим.
«Я не рискну браться объяснить все, этоне мое дело(?). Устанавливать простые факты и сохранить истину, которую наука желает замять, это все, что я собираюсь делать. Тем не менее, я не могу удержаться от соблазна указать тем, кто хотят увидеть в нас озаренных или волшебников, что манифестации, о которых идет речь, получают объяснение, согласующееся собычными научными законами.