Самое главное, это понять, что целью кельтского искусства являлось не отражение действительности, не воспроизведение ее, а выражение религиозной философии. Готовые изделия предназначались не для человеческих глаз, а для Глаз Бога — потому что кто же из тех, кто обладает лишь смертным восприятием, мог оценить не, поддающийся измерению мир бесконечности, созданный кельтскими мастерами?
Вот комментарии двух основных специалистов в области древнего британского искусства:
Из-за крайней миниатюрности пиктского рукописного искусства обычный глаз может увидеть не слишком много. Применялось ли что-либо в помощь зрению и специальные инструменты, позволяющие пиктам проводить свои линии с точностью, недоступной современному мастерству, мы никогда не узнаем. Таким образом, то, что мы видим, убедительно говорит о том, что художники не предназначали свои произведения для человеческих глаз и человеческого одобрения.
— Джордж Бэйн
На площади примерно в четверть квадратного дюйма я насчитал с помощью увеличительного стекла не менее ста пятидесяти восьми переплетений тончайшего ленточного узора, образованного белыми линиями, окаймленными черными, на черном фоне. Ничего удивительного, что традиция утверждает, будто бы эти безошибочные линии были проведены ангелами!
— Проф. Дж. О. Уэствуд
Итак, кельтские умельцы были гораздо больше, чем просто художники, их работа в буквальном смысле была божественна. Это действительно мир застывшей мысли... целая вселенная мифов и магии, вечно движущаяся, не совершая движений. Она скорее подобна спокойной капле воды из пруда, в которой внезапно открывается микрокосм жизни, цвета, движения — под микроскопом. Между ними действительно существует сходство, и мы хотели бы, чтобы вы это почувствовали.
Что касается автора — никто, к сожалению, не открывал ему мира кельтского искусства. Это было то, что захватило его со временем.
У меня были бесчисленные возможности увлечься, когда я, быстро перелистывая книги по кельтским вопросам, наталкивался на факсимильную страницу одной из Книг Дурроу, Lindisfarne, или величайшего в мире манускрипта, THE BOOK OF KEIXS. «Хммм... — единственное, что я мог сказать, — очень, витиевато, перегружено орнаментом — у меня сейчас нет времени это рассматривать!» И я мчался дальше. Но проходили годы, и время от времени я ловил себя на том, что какой-нибудь один квадратный дюйм рисунка вдруг захватывает, ошеломляет меня... втягивает мою голову подобно вакууму. А потом затмение опять проходило.