— Это не нам решать. Обращайтесь к полиции, — ответил городской служащий.
Через несколько минут я уже был в полицейском участке, в комнате для отдыха, где инспектор Жислен с коллегами коротал свободное время. Стены здесь были сплошь оклеены плакатами с обнаженными девицами. Посреди высилась стойка с пивными кранами, обеспечивающими «хорошую атмосферу». Сбоку висели мишень для дартса и телевизор для просмотра спортивных передач.
Инспектор Жислен рассказал, что ребенок, судя по всему, действительно стал жертвой убийства. У инспектора, по его словам, даже были некоторые соображения о личности убийцы, но в тот момент он предпочел не делиться ими.
Не успел я вернуться в редакцию, как обнаружил адресованное мне анонимное письмо.
«Убийца Мишеля — его мать Иоланда. Если вы мне не верите, спросите у ее брата».
Письмо было написано корявым почерком. Неуклюжие печатные буквы едва не процарапали бумагу. Но это не был почерк Матильды. За первым письмом последовали другие с тем же сообщением: «Мальчика убила его мать».
Меня охватил азарт детектива-любителя, и я решил провести собственное расследование. К счастью, свидетелей было предостаточно, и они щедро делились информацией. Я чуть не захлебнулся от обилия улик и свидетельских показаний. Все знали всё. И все обвиняли мать.
Кое-кто даже рассказал мне, что она уже пыталась убить сына, однако ее брат чудом сумел его спасти. Я отправился к дяде убитого мальчика; тот подтвердил, что действительно нечто подобное уже имело место, и сожалел, что на этот раз не смог вовремя вмешаться.
— Как продвигается расследование смерти маленького Мишеля? — спросил меня главный редактор.
— Идет своим чередом, идет своим чередом.
Шеф жестом выразил мне свое одобрение и сообщил, что спускается в бар к остальным коллегам. Впрочем, он пригласил меня пропустить кружку восхитительного вишневого пива, которое так ценили в нашей редакции (особенно в сочетании с картофелем-фри и знаменитыми сочными сосисками местного приготовления, которые брызжут горячим жиром, стоит их надкусить). Но у меня еще были дела.
Через час я звонил в дверь Иоланды, матери маленького Мишеля. Она жила в скромном домике возле канала, в котором обнаружили тело ребенка. Ей было около сорока лет, и она выглядела довольно красивой в черном платье, надетом в связи с печальными обстоятельствами. Иоланда пригласила меня войти и предложила сесть. Стены были оклеены старомодными обоями в цветочек, кресла обиты бежевым бархатом. Там и тут висели пейзажи с закатами в оранжевых и сиреневых тонах. На полочке была расставлена коллекция забавных кукол в костюмах народов мира.
Испытывая некоторую неловкость, я объяснил, что хотел бы выяснить обстоятельства смерти ее сына.
Она открыто посмотрела на меня и ответила:
— Да, конечно, я понимаю.
Иоланда смотрела прямо на меня. У нее были голубые глаза с сильно накрашенными веками.