Он смотрел на меня, как ребенок, который верит в Деда Мороза, как игрок, которому кажется, что он вот-вот сорвет банк.
Я замялся:
— Ну-у…
— Да ладно, не суетись. Разберемся. — И Марселлин лихо подмигнул.
Смелый парень. Даже меня хотел ободрить. Зная, что впереди его ждет тяжелое испытание, он пытался снять с меня вину за то, чем все это могло кончиться. Мне хотелось сказать ему: «Беги отсюда, пока не поздно!» Но Рауль, заметив мою нерешительность, тут же вмешался:
— Браво, Марселлин, отлично сказано!
Все захлопали. И я тоже.
Чему мы аплодируем? Не знаю. Может быть, моей «ракете на тот свет», храбрости Марселлина, а может быть, красоте Амандины, которая казалась здесь совершенно неуместной? Да-а, такой куколке только в манекенщицы. А здесь она станет соучастницей убийства.
— Приступаем к отправке души! — объявил Рауль и потушил сигарету.
Марселлин сиял, как начинающий альпинист, собравшийся подняться на Эверест в новых прогулочных туфлях. Он отдал нам честь, и это вовсе не было похоже на последний жест приговоренного к смерти. Мы ободряюще улыбались в ответ.
— Ну, счастливого пути!
Амандина накрыла нашего туриста охлаждающим одеялом. Я в последний раз проверил оборудование.
— Готов?
— Готов!
Амандина включила видеокамеру. Марселлин перекрестился. Он закрыл глаза и начал медленно считать:
— Шесть… пять… четыре… три… два… один… Пуск!
И решительно нажал на выключатель.
49. Мифология индейцев Майя
Индейцы майя верили, что после смерти отправляются в ад, называвшийся Митнал, где демоны пытают душу холодом, голодом, жаждой и подвергают другим страданиям.
У майя существовало девять повелителей ночи, соответствовавших девяти подземным владениям ацтеков.
Душа покойника должна пересечь пять рек, полных крови, пыли и шипов. Достигнув перекрестка, она подвергается испытаниям во дворце раскаленной золы, дворце ножей, дворце холода, дворце ягуаров и дворце вампиров.
Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»
50. Подопытного Марселлина любила нежно Амандина
Мы напряженно следили за экранами приборов. Сердце Марселлина пусть слабо, но все еще билось. Его пульс упал гораздо ниже частоты сердцебиений человека, погрузившегося в глубокий сон. Температура тела снизилась почти на четыре градуса.
— Сколько уже прошло? — спросил один из заключенных.
Амандина взглянула на часы. Я знал, что прошло больше получаса после того, как Марселлин совершил свой великий прыжок, и уже двадцать минут, как он находился в глубокой коме.
Лицо его напоминало лицо спящего.
— Пусть все получится! Пусть все получится! — словно заклинание, твердили Хьюго с Клеманом.
Я протянул руку, чтобы на ощупь оценить состояние Марселлина, но Рауль остановил меня.
— Не трогай пока. Его нельзя слишком рано будить.
— Но как мы узнаем, что получилось?
— Если откроет глаза, то получилось, — рассудил начальник проекта «Парадиз».
Каждые десять секунд раздавался мелодичный сигнал электрокардиографа, похожий на сигнал гидролокатора атомной подводной лодки, плывущей в океанских глубинах. Тело Марселлина по-прежнему лежало на стоматологическом кресле. Но где была его душа?
51. Еще один