Попытки понять, что же из себя представляет творческий процесс, предпринимались еще в глубокой древности, по крайней мере, в обозримый нами период человеческой истории. Высказывания на этот счет известных людей стали достоянием печатного слова. Вопреки распространенному мнению, подсознанием первый заинтересовался не Фрейд, а Сократ, который информировал своих друзей, что те или иные мысли ему внушает его личный демон, порой увещевая и упрашивая, а порой требуя, поступить так или иначе. Философ Э. Кант писал, что сфера неосознанных нами в должной степени представлений беспредельна, а «на великой карте нашей души освещены лишь некоторые пункты». Весь процесс творчества он связывал с подсознанием, отводя минимальную роль в этом процессе рассудку. Подсознание же он называл «акушеркой мыслей». Немецкий психолог В. Бунд сравнивал подсознание с неким мистическим существом, которое неустанно трудится внутри нас, а плоды трудов своих бросает к нашим ногам. Не отставали в придании творчеству черт мистического процесса и деятели искусства. Так, П. И. Чайковский сообщал Н. фон Мек: «…Я сочиняю всегда, каждую минуту дня и при любой обстановке… иногда я с любопытством наблюдаю за той непрерывной работой, которая сама собой, независимо от предмета разговора, который я веду, от людей, с которыми нахожусь, присходит в этой области головы моей, которая отдана музыке…» Выдающийся математик А. Пуанкаре говорил о том, что только тот способен к математическому творчеству, кто умеет различать и отбирать из всего многообразия возможных вариантов тот единственный, который только и необходим. Чтобы перебрать все варианты решений, никакой жизни не хватит. «…Идеи теснились в моей голове, — пишет он, — я чувствовал, как они сталкивались, и вот две из них, соединившись, образовали устойчивую комбинацию. Эта полезная комбинация явилась к сознанию во всем блеске озарения, ожидая, что сознание, оценив ее по достоинству, не замедлит воскликнуть: „Эврика!“».
В начале XX века ученые, чтоб как-то объяснить феномен интуитивной догадки в процессе творческого мышления, привлекали для этого «теорию отдыха». Они часто цитировали Гельмгольца, который рассказывал, что «хорошие» идеи приходят к нему не за письменным столом и не в минуты напряженного поиска, не тогда, когда он устал, а во время неспешной прогулки на свежем воздухе. Ну, конечно, говорили ученые, мозг устал от работы, а стоит ему отдохнуть, и он придумает что-то хорошее. Однако творческий опыт многих выдающихся людей свидетельствует как раз об обратном. Высочайшего взлета их гений достигал, когда человек полностью и без остатка был предан творчеству и работал, не замечая времени и не жалея сил. Говорят, счастливые часов не наблюдают. Все это с успехом может относиться и к двум половинкам одного большого «Я», слившимся в творческом экстазе в одно нераздельное существо. Да, в такие минуты человек бывает по-настоящему счастлив. Ни время, ни окружающие люди для такого человека не имеют ровно никакого значения. Он счастлив лишь внутренним увлечением двух его «Я», их порывом и устремлением друг к другу. Такой человек обуреваем жаждой творчества. Вспомните хотя бы пушкинскую болдинскую осень или Менделеева, самозабвенно работающего над созданием своей таблицы. Хорошо известно, что Менделеев в своей работе неоднократно искал помощи у подсознания. После открытия своего закона он составил таблицу, но элементы расположил неудачно, не в порядке возрастания атомного веса, а в порядке его убывания. Утомленный дневными трудами, он лег спать и увидел во сне свою таблицу, в которой все элементы расставлены как нужно. «Сикстинская мадонна» явилась молодому Рафаэлю во сне, после бесплодных и изнурительных попыток нарисовать Божью Матерь. А ведь Рафаэль был превосходным рисовальщиком! Тоже во сне немецкому химику Ф. А. Кекуле приснилась структурная формула кольца бензола в виде сцепившихся лапами и хвостами обезьян, а позже, в виде огненного дракона, пожирающего свой собственный хвост. Академику А. Б. Мигдалу его сны «выдали» другую идею. До этого он безуспешно решал задачу о вылете электронов из атома при ядерных столкновениях. Во сне он увидел цирковую наездницу, которая скачет по арене с букетом цветов. Внезапно конь под ней останавливается, и цветы летят в публику. Мигдалу осталось только перевести эту идею на язык квантовой механики. Хорошо известны и пушкинские строки, как нельзя лучше иллюстрирующие процесс творчества:
И мысли в голове волнуются в отваге,
И рифмы легкие навстречу им бегут,
И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
Еще секунда, и стихи свободно потекут…