EzoBox.ruБиблиотека эзотерики

Но есть и другая версия — у парижан, мол, был странный обычай не хоронить мертвецов, а складывать их в специальные «скелетные дома». Дескать на кладбищах нет мест. Немножко странно для христиан, не правда ли? И удивительно. По легенде, которую сейчас озвучивают объясняя происхождение костей, дома эти были не резиновые, быстро заполнились и скелетики втихаря просто сбрасывали в подземелье, входы в которое были в разных концах этого чудесного города, как вы, наверное, помните из замечательного фильма «Парижские тайны». Бросали, не забывая получать плату за хранение новых трупов. Так продолжалось несколько столетий, пока во время наводнения 1780 года подземелье и «скелетные дома» не наполнились водой… — трупы, черепушки, косточки всплыли и оказались на улицах во множестве. Представили апокалипсичную картинку… и запах? После этого Людовик XVI распорядился дома те скорбные поломать, останки собрать и окончательно свезти в подземелье. Заодно косточки и с кладбищ раскопали и туда переместили, таким образом окончательно закрыв вопрос о происхождении тех, старых костей. Часть косточек аккуратно сложили рядами, закрепив цементом, чтоб в следующий раз не всплыли, а часть просто заховали подальше, с глаз долой — так и лежат.

7 миллионов бывших человечков там лежат, анонимных. Такую цифру называют. В XIII веке в Париже проживало 120 000 человек; при Генрихе II — 210 000 чел.; при Людовике XIV — 492 600 чел. Возможно до Людовика XVI и наберется 7 миллионов горожан живших за все время города, может быть. А может быть и нет. И скорее всего нет.

Эти факты, существенные, и на первый взгляд несущественные, приводят к пониманию того, что средневековая Европа не была приятным местом для прогулок, и что господа Шпренгер с Инстисторисом писали «Молот ведьм» основываясь отнюдь не на выдуманном ими материале.

Общая протяженность подземелья 300 км, — это в два раза длиннее сети парижского метрополитена, который строили больше ста лет современными методами. Если вы когда-нибудь захотите посетить парижские катакомбы — поймете что менее всего они похожи на шахты для добычи камня. Это скорее подземный город. Там жил типа бездомный пролетариат, клошары, по ночам промышлявшие в городе. Туда пускают туристов сквозь двери с табличкой «Остановись! Здесь царство мертвых». Многие не останавливаются, и не пользуются услугами гидов и по сей день есть случаи, когда поговорка «Увидеть Париж и умереть» обретет для них прямое значение.

Про московские подземелья много чего известно, и много чего нет. «Клошаров» в Москве не меньше чем в Париже. Кто в коллекторах живет, кто в туннелях метро, а кто и в старинных подземельях, о которых становиться известно только когда, часть улицы проваливается в него, как это было на Кузнецком мосту.

Как-то раз, в благодатные времена застоя, мы неутомимо, пару дней подряд предавались пьянству у одного художника, мастерская (с отдельным входом), которого была в полуподвале дома на Лубянке. Глубокой ночью, прервав наши разговоры, казавшиеся нам чрезвычайно интеллектуальными, услышали, как кто-то пытается вскрыть входную дверь. Выскочили. Свят, свят, свят… Да, подумал я — пить надо меньше… черт-те-чё стояло перед нами и это не было галлюцинацией. Одежда лохмотьями, в несколько слоёв, напоминала грязные перья, лицо было черным. «Это» — ничем не напоминало человека. Но, вскрикнув — «Не бейте, ребята!» — исчезло за углом, где был тупик. Зная это, неспешно двинулись туда. И… никого там не нашли.

Утром, вспомнили этот инцидент, и обследовали тупичок. Место было заброшенное, двор-колодец заваленный строительным мусором. Там не было асфальта, но в одном месте земля была разрыта и обнаружилось отверстие, заглянув в которое с фонариком увидели типа коридор обложенный камнем. Не спелеологи — и куда он вел, (может в подвалы «кровавой гебни» на Лубянке), выяснять не стали, а направили стопы в ближайшее заведение поправлять подорванное здоровье, ибо для каждого дня — своя забота.

Лондон, Париж, Мадрид, Берлин, Рим, Прага, Будапешт… вся Европа перекопана подземельями, во всех концах, какой бы большой, да и малый город мы не взяли.