— «И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе как бы на полчаса, — прошептал Федор. — И я видел семь Ангелов, которые стояли перед Богом; и дано было им семь труб. И пришел иный Ангел и стал пред жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом. И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Богом. И взял Ангел кадильницу, и наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение. И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить...»
Эпилог
Андрей любит мысленные эксперименты.
«Вот представьте, — говорит он обычно, — обстоятельства таковы, происходит то-то и то-то. Какие могут быть объяснения этого?»
Данила, правда, обычно возражает:
«То мыслительные эксперименты, а это — жизнь, она сложнее».
Андрей смеется в ответ:
«Данила, если бы не эти мыслительные эксперименты, то мы бы не имели ни открытий Коперника с Ньютоном, ни теории относительности Эйнштейна!
Глазу кажется, что Солнце крутится вокруг Земли, и чтобы понять, что это не так, Копернику недостаточно было просто рассчитать траектории движения других планет Солнечной системы. Он должен был мысленно представить себе, что на самом деле происходит на небе. И когда он создал гелиоцентрическую модель Вселенной в своей голове, все данные встали на свои места.
И с Ньютоном — все ровно так же! Тысячелетиями люди думали, что предметы падают на землю просто потому, что они тяжелые. А Ньютон задумался и поставил мыслительный эксперимент. Предмет приходит в движение, только если на него действует какая-то сила, — рассудил Ньютон. Какая сила действует на предметы, которые падают на землю? Сила тяжести, сила гравитации — понял он.
А Эйнштейн? Он и физиком-то стал только потому, что в детстве ему не давала покоя задачка — как будет падать предмет в свободно падающем лифте? Так он пришел к рассуждениям о скорости света и спрашивал у научной общественности, прищурив хитрый глаз: "С какой скоростью, господа, вы думаете, будет распространяться свет от фар поезда, несущегося со скоростью света?" Теория относительности...»
И Андрей прав. Прав, ведь именно потому, что «жизнь сложнее» — чем нам кажется, чем нам представляется, чем мы видим, — нам и нужны мыслительные эксперименты. Они помогают отличить главное от второстепенного, увидеть суть. В этом их роль, их задача.
Когда же мы говорим о сфере духа, где все кажущееся, предощущаемое, зыбкое, без мыслительных экспериментов и вовсе не обойтись.
Андрей собрал нас именно для того, чтобы рассказать об одном мысленном эксперименте. И пока он рассказывал, у меня сама собой сложилась книга — «Сердце Ангела». Вот этот мыслительный эксперимент.
— Представьте, — сказал Андрей, — мы имеем некое течение событий. Например, есть два человека. Они сначала каким-то случайным образом встретились, «нашли друг друга». Затем — пригляделись и влюбились. Чувство заставило их сблизиться. Но чувство — это просто сложная эмоция. Отношения, построенные на влюбленности, или перерастают во что-то большее — серьезное, настоящее, или прогорают, как бумага в камине с сырыми поленьями. Огонь был, тепла не дождались, да и резервы внутренние, эти «поленья», не растрачены.