Знает об этом эгоист и не требует от других, чтобы те понимали слова его, ибо не могут они понять. Он пишет себя, пишет, словно поёт длинную песнь. Ибо знает эгоист, что это его счастье.
Не ждёт он любви к себе за свой труд, выполненный якобы для другого, ибо сделан он для самого Себя. Ведь не ждёте же вы аплодисментов за то, что едите, когда вам хочется есть. Всё, что делаем мы, мы делаем для себя, но только эгоист знает и чтит эту истину. Любящий любит, и только, в этом всё…
Желающий говорить должен уметь хотя бы молчать. Но является ли проповедь молчания проповедью ощущения? Молчание слишком родственно небытию, слишком. В небытие-то вы успеете все, но сможете ли вы быть?
Вот почему должны вы знать, что ощущение ваше девальвируется в пересказе, в выражении, в простом обретении имени собственного. Знать и не пытаться переступать жизнь, а порождать ощущение — действием.
Ощущение репрессировано вашим разумом. И не доверяете вы теперь ощущениям собственным, проверяете их на «благонадёжность», страшно быть вам в окружении, ибо вечно мните вы себя на войне.
Нужно вам «понимать», "знать", "составлять мнение", а также "иметь суждение" — и всё это через разум, и всё — через смерть, и потому всё это — безумие ваше, которого не понимаете вы, безумными будучи.
Чтобы позволить себе ощущать, нужно вам провести ощущение через чистилище разума своего. Но что в разуме вашем, кроме соглядатаев страха? Оно умрёт там, ощущение ваше.
Да, не всякое ощущение выдержит испытание это, лучшее-то и не выдержит, ибо где тонко — там, как известно, и рвётся. Что останется от ощущения вашего после экзекуции этой?..
Обидно терять самое дорогое, а что может быть ощущений дороже, которые и открывают нам существо жизни нашей? Но нет, ощущения ваши разумом интерпретируются, обретая форму понятийную, которая для них — гроб.
Когда же выражаете вы ощущения ваши, в катафалк слов уложенные, для другого, он интерпретирует интерпретации ваши. Преломляясь в стакане, луч искажается и редко когда становится радугой, а ведь он — радуга!
Знаете вы, что слово врёт, но "На безрыбье и рак — рыба", — так говорите вы. Вот достойный пример разумного безумия! Любому студенту-биологу поставили бы за подмену такую двойку жирную и были бы правы!
Но и молчание пусто, и мысль — лишь оболочка одна, и ощущение несказуемо… Текст, текст-притча — вот, что будоражит существо эгоиста, того, кто способен не навязывать, а сообщать.
В речи, в процессе высказывания непосредственного не угадаешь систему, структура его хаотична, дискретна, не имеет она целостности и отсылает слушающего к контекстам говорящего, а их не знает никто, и потому в бездне этой не утонет лишь отчаянная бессмыслица.
"Слушатель" притчи улавливает связи внутренние, что организуют текст, лишь потом дешифрует он коды и лишь после постигает само сообщение. Однако же не сообщение это Другого, но сообщение его: "Я — Другой".
Текст являет систему собой, и если коды его не ясны, то связи его всегда безусловны, они-то и позволяют увидеть мне теряющееся в хаосе говорения. Другой мир открывается взору моему, мир потерянный, мир непонятный — текст сообщает мне Другого инаковость, я заворожён, ибо Другой — алтарь моего счастья.