Считали вы тело ваше ртом лишним, так знайте же, что его рот — это ваш рот! Казалось вам, что кормите вы кукушонка чужого, так знайте же: вы и есть кукушонок тот! Думали вы, что тело — низ, а разум — верх. Хорошо же, теперь вы внизу, озритесь, безумные, — это разум!
Обитель святую свою загадили вы нечистотами страхов ваших, а потом покинули загрязнённое место, чистоплюи! И как же живётся теперь душам вашим блудным, лишённым обители святой тела?
Что, теперь узнали вы цену предательства вашего?! Нет, не забывали вы тела, да вот только оно позабыло вас! Стучитесь же теперь в двери дома его, падите пред ним на колени, молите, безумные, его о прощении и плачьте, плачьте, предатели счастья собственного!
Тело ваше теперь мертво, завистники! Зачем так пестуете вы теперь своё мертвое тело? Зачем так настойчиво блюдёте вы пропорции его и оттачиваете формы? Зачем вы изнуряете его упражнениями, зачем мучаете диетами?
Оно похоже теперь на погребальный костёр, тело ваше, костёр погребальный, увитый гирляндами цветов мёртвых! Зачем украшаете вы мёртвое тело своё нарядами и драгоценностями? Зачем, если не жаждете вы отдаться хоть кому-нибудь, лицемеры!
Да, поруганное тело ваше продолжает хотеть! Вопреки глупости вашей и чванству вашему — продолжает оно хотеть! И хочет оно Другого, и всегда хотело!
Так презрите же слабосильную гордость свою и отдайтесь! Пусть Другой завладеет вами, коли сами вы себе недостаточны, и тогда обретёте вы тело своё. А иного пути нет у вас, пустынники разума, идолопоклонники тщедушного «Я»!
Пожертвуйте же обузой своей, пожертвуйте своим «Я», пожертвуйте — обретения ради! Станьте же телом своим, и лишь тогда обретёте вы самоё Себя! Отказавшись от представителя, вернёте вы себе представляемое.
Истосковалось тело ваше по обладателю, неприкаянное, давно уже ходит оно в невестах! Но вечно вы лжёте, тщеславные, отдаться готовы вы только Богу, на меньшее не согласны вы, сумасбродные шарлатаны, торгующие мощами!
Богу своему предлагаете вы разум ваш слабосильный: каков Бог — таковы и жертвы! Страх — к страху, смерть — к смерти, прах — к праху! Аминь!
А тело?! Безумные, что с телом вашим?! Истинная правда ваша, сирота и жизнь ваша — тело, которое предали вы и унизили, как же оно?!
Старая дева оно — тело ваше! Но поруганное и покинутое, изгнанное и приговорённое к смерти, всё ещё тоскует оно по обладателю! Так не противьтесь же последнему желанию тела вашего, насильники поневоле!
Если же думаете вы, безумные, что не хотите последнего желания тела вашего, так знайте же, что вы лжёте! Ждёт вас ещё паромщик на Лете!
Если же знаете вы правду, но боитесь, то взгляните в глаза страху вашему и увидите вы морду Цербера, он охраняет от вас Царствие Человека!»
Был ли это намёк, аллегория, провокация или единственная возможная правда? Я не знаю. Расспрашивать было глупо, а сам Заратустра об этом умолчал.
Мы сделали круг и вернулись к дому, где у забора на привязи по-прежнему мучался несчастный пёс благородной, но вышедшей из моды масти. Зар остановился у калитки, какое-то мгновение стоял в раздумье, которое я не посмел нарушить, потом открыл резким движением калитку и крикнул:
— Кто считает себя хозяином мёртвого пса, лежащего у забора?
Дачники выскочили из веранды и замерли при виде незнакомца.